Лукас открыл дверь в кладовую и достал кусок копчёного окорока. Будучи командором городской стражи, в конце долгого дня он с нетерпением ждал своей порции сочного рагу, которое приготовила Ясмин. После всех тягот войны он каждый день мог порадовать себя скромными, но вкусными блюдами от своей жены. И кое-чем ещё: они с Ясмин подумывали о наследниках. А для этого ему нужно добиваться повышения жалованья. Возможно, придётся приложить усилия, чтобы получить у церкви новый рыцарский орден. Всё-таки за боевые заслуги в священной войне церковь даровала ему участок земли с имением в долине Леандерталь. Их дом стоял на склоне пологого холма и находился всего в дне езды от Аммерлинга.
Вдруг Лукас услышал рычание. Подняв голову, он прислушался. Мужчина вышел из амбара, плотно прилегающего к большому раскидистому дубу. Навстречу ударил холодный порыв вечернего ветра, заставив его поёжиться. Звук доносился откуда-то сзади, из-за амбара.
– Ясмин, я думал, ты загнала Ремо домой! – крикнул он в сторону хижины.
Лукас слегка покачал головой. Он не любил, когда пёс шнырял у амбара, норовя при первой же возможности стащить кусок мяса.
– Ремо, идём!
Взвалив окорок на плечо, Лукас двинулся в сторону дома. Становилось прохладно, и ему хотелось как можно скорее оказаться в тёплой хижине и насладиться ужином.
– Любимый, ты звал меня? Что ты говорил про Ремо? Он в спальне.
Едва голос жены затих, как Лукас снова уловил глухой рык.
– Если Ремо дома, то что это за чертовщина?
Он немедленно бросил окорок в траву и вынул кинжал. Не помешал бы и меч, который сейчас висел на стене спальни. Напряжённо вглядываясь в темноту, он осторожно двинулся вокруг амбара.
– Кто здесь? А ну, выходи!
Что-то подсказывало ему, что человек так рычать не может. Может быть, это медведь? Но медведи обычно не выходили так далеко из леса и не забредали в Леандерталь.
И вновь рычание. Лукасу начало казаться, что оно похоже на какой-то неведомый язык. На своей земле ему доводилось слышать много иностранных языков, но такой – впервые.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, Лукас поднял с земли камень и что есть силы швырнул его в сторону большого дуба. Раздался глухой удар, а затем яростный рёв.
Что бы это ни было, Лукас инстинктивно понял, что нужно немедленно бежать домой. Он уже хотел было развернуться, как заметил горящие в темноте жёлтые глаза. Лукас нервно сглотнул, чувствуя, как его прошиб холодный пот. Они были посажены слишком далеко друг от друга, чтобы принадлежать зверю. Звук повторился, напоминая гортанный, рокочущий иностранный язык. Глаза поднялись выше, и вот уже возвышались в кроне дуба на несколько аршинов выше головы Лукаса. А затем существо вышло из тени. Ветви деревьев с треском ломались, и Лукас чувствовал, как всё внутри сжимается от страха.
– Боже милостивый…
Этого просто не могло быть!
Он читал о них. Слышал народные предания. Посмеивался над ними вместе с другими рыцарями и солдатами.
И Лукас бросился бежать. Он мчался со всех ног назад, к своей хижине. Назад, к Ясмин.
– Дорогая, не выходи из дома… Ясмин… Прошу тебя, сиди здесь…
За его спиной доносились гулкие шаги и приглушённое рычание. Даже не оглядываясь, он понимал, что погоня уже совсем близко. Едва не споткнувшись о лежавший в траве окорок, он уже почти добрался до порога дома. Изнутри слышался лай Ремо.
Внезапно звуки позади него затихли, и Лукас осмелился обернуться. Пронзительное шипение. Всполох пламени в кромешной темноте. А затем жар и мгновенная вспышка обжигающей боли, в тысячу раз сильнее безжалостно палящего солнца над Акконом, на смену которой приходит вечный покой.
Дверь хижины отворилась и раздался голос Ясмин, заглушающий лай Ремо:
– Милый, что случилось? Почему ты крича…
Слова застыли у неё в горле. Оцепенев от ужаса, она наблюдала, как её муж тлеет в огненном вихре. Закричав, она вбежала в дом и дрожащими руками заперла дверь. Ремо разрывался от лая. Едва разбирая дорогу, она ринулась к чёрному ходу. Лукас со свойственной ему предусмотрительностью сделал там потайную дверь и спрятал её за книжной полкой. Ясмин рывком отодвинула полку и выбралась наружу.