Нет, это не сон. Такое не может присниться…
Первый выстрел через подушку никто не расслышал. У Ариадны Грибалевой из жилистой шеи ударил фонтанчик крови. На голубой наволочке подушки кровь мгновенно становилась черной. Ариадна проснулась. Выкатила удивленно маленькие голубые глазки, забормотала что-то несвязное. Она попыталась приподняться на грязных смятых простынях…
Вторая пуля из табельного ПМ, выпущенная почти в упор, расколола ее головку на три части. Как фарфоровую чашку. Серый студень парного мозга выплеснулся на желто-зеленые обои и стал медленно стекать соплями на прикроватный туалетный столик. Третья пуля из дрогнувшей руки майора Заболотникова прошлась по флаконам и баночкам, сметая парфюмерию на ковер.
Майор Заболотников внимательно оглядел спальню. Его трезвый прощальный взгляд задержался на собственной цветной фотографии, уцелевшей на туалетном столике жены. На нем еще лейтенантские погоны. Сфотографировался в спортзале военного училища, за час до начала выпускного бала.
Как быстро и бездарно пролетели годы между тем щелчком фотоаппарата и последним выстрелом сегодня. Третья пуля подвела итоги. Они были неутешительны. Перед тем как вышка будет приведена в исполнение, боевого майора Заболотникова еще потерзает окружной военный прокурор…
Еще достаточно было патронов, чтобы свести счеты с незадавшейся жизнью, но мысль о самоубийстве была так коротка, проскочила у здоровяка майора так стремительно, словно ее и не было вовсе.
В гостиной вырубили магнитофон, оравший про "два Ку-со-че-ка колбаски". Заболотников обернулся…
– И ты здесь, сучка рваная!
Не целясь, он выстрелил в призрачную фигуру голой чужой женщины, выплывшей из его собственной спальни. Пуля вошла меж отвислых грудей, искусанных до синяков. Вычеркнутая из жизни, но не ставшая более реальной фигура сделала подбородком глотательное движение и навзничь грянулась на застекленный книжный шкаф… Заболотников потер висок. И все стало на место. Перед ним скрючилась Марианна, жена капитана Сыроежкина, месяц тому назад командированного на Байконур.
Четвертый выстрел, звон разбитых створок книжного шкафа выбросил в реальность и остальных перепившихся участников оргии, так подло учиненной в собственной квартире майора Заболотникова. Сиреной завизжала третья женщина. Она голяком бросилась из гостиной в прихожую, к двери, распахнутой на лестничную клетку.
Это была Вика, толстуха старшего лейтенанта Жигарева, сгоревшего в бронетранспортере три года назад.
Майор снова поднял руку на уровень глаз, повел ствол следом за бежавшей. ОН не целился… Пятая пуля вошла Виктории в затылок. На выходе пятая пуля вырвала Вике лицо. Женщина выпала ничком на лестничную площадку и мгновенно стала подплывать густой кровью.
Заболотников рванул ручку дверей гостиной. Прапорщик Стебельков, старший кладовщик со склада боеприпасов, натягивая на ходу халат Заболотникова ломанулся на балкон.
– Муда! Пятый этаж! Куда ты денешься! – Заболотников заржал.
Он выстрелил прапору под ноги и тот замер в балконных дверях как бетонное изваяние. От седьмого выстрела Стебельков подпрыгнул на месте и поджал левую ногу. Пьян, пьян а не качнулся… И остальные выстрелы заставили скакать прапора с ноги на ногу.
Потешался Заболотников пока не кончились патроны. Досадуя, что увлекся потехой и оставил Стебелькова в живых, Заболотников швырнул разогревшийся пистолет в окно и, закуривая на ходу, поспешил на КПП.
С балкона Стебельков поспешил прямиком в туалет. Сходу оседлав унитаз, с грохотом опорожняясь, прапорщик не обращал внимания на облеванного сержанта Александра Коробейникова, зубной щеткой смывавшего с раковины кровь и блевотину…
Опроставшись, Стебельков оттолкнул от раковины голого Коробейникова, шумно отдуваясь сунул голову под струю холодной воды. Зубы его лязгали от страха. Он сучил волосатыми ногами, снова испытывая неукротимые истерические позывы к мочеиспусканию.
Когда унялся озноб страха, Стебельков машинально спросил Коробейникова.
– Ты чо тут гужуешься?
– А зачем Валера полез к Ариадне… – Не открывая глаз, Коробейников рыгнул и сплюнул зеленую жижу под ноги прапорщику.