Три – один – шесть

Утром обнаруживаю, что в доме нет ни кусочка квида, и удрученно вздыхаю. На пути колеса сансары бессчетное число ям и ухабов – если не устилать дорогу листьями бетеля, каждая выбоина отзовется в душе особенно острой болью.

Так говорил Шатхадева, провозвестник новых времен, а я многократно уверялся, что каждое его слово – истина.

Через силу заставляю себя выпить чаю. Утренний ритуал непоправимо нарушен, и к кнопке карматрона я подхожу с упавшим сердцем. Вместо трепета надежды – дрожь страха. Идентифицируюсь. Жетон с глухим стуком падает в приемник, и я спешу увидеть свой сегодняшний жребий. На серебристой поверхности – изображение скарабея. Ну что ж, могло быть и хуже. Но могло быть и гораздо лучше.

Прикрепляю жетон к рубашке и выхожу на улицу.

Первым делом – квид. Покупаю полдюжины в ближайшем автомате. Аккуратно скатанный комочек отправляется в рот. Вообще-то я предпочитаю делать квид сам, есть в этом тоже что-то от ритуала, да и готовая смесь от приготовленной собственноручно отличается, как еда в столовой от домашней кухни… Но выбирать не приходится.

– Тьен, – окликает меня сосед, – слышал новость?

У соседа круглые голубые глаза, соломенные волосы и непроизносимая фамилия. Внешне мы две противоположности, живое напоминание о том, что еще не так давно мир делился на Восток и Запад. Теперь мир един, и люди едины, и между ними нет больше искусственно возведенных барьеров. «Все границы иллюзорны, – учит Шатхадева. – Жизнь становится смертью, смерть ведет к перерождению. Скарабей не отличается от сокола, ноль оборачивается бесконечностью». Много веков потребовалось на то, чтобы люди осознали, что это действительно так.

– Какую новость? – спрашиваю я.

– Знаешь Терри Танга из 95-А?

– Это такой улыбчивый студент с длинной, как у девушки, шевелюрой?

– Точно, – отвечает сосед. – Так вот. Он сегодня вытащил пустышку, представляешь?

– Вот те на, – говорю я. Я и правда ошеломлен. Такой был милый парнишка этот Терри. Тихий, приветливый, жил совершенным отшельником, дни и ночи сидел над учебниками. Мне казалось, уж у кого-кого, а у него с кармой все в полном порядке. Однако видимость обманчива.

– Конечно, тут же прибыла группа энфорсеров, – продолжает сосед. – Выставили Терри из квартиры – прямо в пижаме и тапочках, с пустыми руками. Я как раз выглянул в окно – посмотреть, что там с погодой, вижу: выводят. Ближайший сканер тут же считал пустышку, запищал на всю улицу. Народ завертел головами. Терри подскочил, как заяц, и рванул по направлению к набережной. Надеюсь, у него хотя бы хватило ума спрятаться в Олимпийском парке, хотя шансов мало. Он был совсем ошалевший, а в таком деле главное – самообладание. За ним как минимум трое увязалось, а сколько еще на пути прицепится…

Прощаюсь с соседом и стараюсь выкинуть бедолагу студента из головы. Он мертв, но скоро возродится. Возродится очищенным.

Времени еще много, решаю идти пешком. Вдох на три удара сердца, пауза на один, выдох на шесть. Мысль управляет дыханием, дыхание проясняет мышление. Вселенная состоит из взаимосвязей.

Дыхание – это жизнь. Карма – это ритм дыхания вселенной. На три удара – вдох – причина, на шесть – выдох – следствие. Жизнеспособное общество должно уметь правильно дышать. Человеческая справедливость лукава и темна, и только высшая справедливость беспристрастна и прозрачна.

Новые времена положили конец ложной справедливости и ознаменовали начало истинной.

– У меня есть амулет специально для тебя, друг! – Продавец в пестром одеянии ловко хватает меня за штанину. Он черен, этот продавец, черен, как Великая мать Кали. Но цвет кожи не имеет значения в новые времена. Я улыбаюсь ему, как брату, и получаю ответную улыбку. Зубы торговца красны от сока бетеля – точно так же, как и у меня.

– Я уже купил у тебя специальный амулет, – говорю я весело. – Прошлой осенью. Ты сказал, что он охранит меня от ослепления духа.

– А этот даст тебе силу делать добро! – восклицает нимало не обескураженный торговец. – Возьми его – и готов поспорить, уже к концу года на твоей груди засверкает знак сокола.

Я смеюсь, качаю головой и следую своей дорогой. Даже купив еще десяток «специальных» амулетов, я не стал бы спорить о том, что людям не дано знать наверняка.

Следующая страница