История первая
Как Питер Хоуп решил выпускать журнал
– Войдите! – произнес Питер Хоуп.
Питер Хоуп был высок, худощав, гладко выбрит, имел коротко подстриженные, ниже уха, бачки. При взгляде на его волосы парикмахер со вздохом заметил бы: «Редковаты на затылке, сэр!» Но зачесаны они были с той рачительностью, которая незаменима при всяком недостатке чего-либо. Что до несколько поношенной сорочки мистера Хоупа, она своей белизной даже при самом беглом взгляде производила весьма достойное впечатление. Сорочка решительно затмевала собой прочие предметы одежды, и ее броскому виду нарочито содействовала непритязательность сюртука, главной целью которого было ускользнуть и скрыться за спиной своего обладателя.
«Я жалок и стар, – казалось, говорил он. – Во мне нет лоска. Верней, я весь лоснюсь на фоне своих новомодных собратьев. Я слишком тесен. Без меня было бы куда удобнее!»
Чтобы убедить сюртук не покидать его, владелец вынужден был изрядно поднапрячься, удерживая сюртук застегнутой нижней пуговицей. Но сюртук то и дело стремился высвободиться. Еще одним звеном, которое связывало Питера с прошлым, был черный шелковый галстук, скрепленный парой золотых булавок на цепочке. Когда Питер Хоуп сидел и писал что-то, скрестив под столом длинные ноги, стиснутые узкими серыми брюками со штрипками, свет лампы освежал и молодил его лицо и тонкую кисть, придерживавшую полуисписанный лист. Человек посторонний, увидев это, в удивлении принялся бы тереть глаза, гадая, что за наваждение, неужто перед ним и впрямь молодой щеголь начала сороковых годов. Приглядевшись, однако, он обнаружил бы немало морщинок на лице мистера Хоупа.
– Войдите! – повторил Питер Хоуп, возвысив голос, но не подняв головы.
Дверь отворилась. В комнату просунулась бледная мордашка с парой черных блестящих глаз.
– Войдите! – произнес мистер Питер Хоуп в третий раз. – Кто там?
В проеме двери пониже лица можно было заметить еще и не слишком чистую пятерню, сжимавшую засаленный суконный картуз.
– Еще не готово, – бросил мистер Хоуп. – Присядь, подожди.
Дверь отворилась шире, и внутрь полностью просочился посетитель, закрыл дверь и присел на краешек ближайшего стула.
– Откуда – из «Центральных новостей» или из «Курьера»? – спросил Питер Хоуп, все еще не поднимая глаз от стола.
Взгляд черных блестящих глаз прошелся по комнате, начав с тщательного обзора закопченного потолка, перекочевал вниз и застыл на явственно проглядывавшей посреди темени Питера Хоупа проплешине, наличие которой огорчило бы Питера Хоупа, знай он о ее существовании. Однако пухлые, яркие губы под вздернутым носиком не удосужились шевельнуться.
Мистер Питер Хоуп явно не заметил, что на его вопрос не последовало ответа. Тонкая белая рука неутомимо выводила что-то пером на бумаге. Еще три исписанных листа были сброшены на пол. Затем мистер Хоуп, отодвинувшись от стола, впервые устремил взгляд на посетителя.
Для Питера Хоупа, бывалого журналиста, давным-давно знакомого с такой разновидностью человечества, как мальчишка из типографии, бледные личики, взъерошенные вихры, грязные руки и засаленные картузы стали привычным атрибутом в окрестностях упрятанной под землю речушки Флит. Но данное существо было иного рода. Хватившись очков и не без труда отыскав их под кипой газет, Питер Хоуп водрузил их на длинный, с горбинкой нос, подался вперед и долго и обстоятельно рассматривал посетителя.
– Господи Исусе! – произнес мистер Хоуп. – Что это?
Фигура поднялась, продемонстрировав рост в пять с небольшим футов, и не спеша двинулась к столу.
Поверх облегающей синей шелковой блузы с великоватым вырезом было накинуто нечто в крапинку, в отдаленном прошлом являвшееся мальчишеской курткой; шерстяной шарф был обмотан вокруг горла так, что значительная часть шеи оставалась оголена; торчавшая из-под куртки длинная черная юбка, судя по всему, была частично обвита вокруг пояса и подоткнута под ремень.
– Кто ты? Что тебе нужно? – осведомился мистер Хоуп.