Решение написать этот авто-фикшн рассказ пришло ко мне во время войны Израиля с Ираном. В какой-то момент, вернувшись из бомбоубежища после очередной ракетной атаки я ощутила, что мне есть чем поделиться. Не столько версией событий жителя Израиля и еврейки, сколько человека, который старается во время исторических событий сохранять спокойствие и понимание ценности любой жизни.
Я осознаю, что многие могут захейтить мой рассказ просто из личных убеждений. Что часть людей скажет, что я рассказываю неправду и вообще пропагандирую за Израиль, но я считаю, что имею право рассказать свою версию событий. То, через что прошла я, моя семья и множество других людей. То, с чем, к сожалению, в нашем быстро меняющемся мире, может столкнуться каждый, будучи на любой из сторон конфликта. И все же, я не хотела, чтобы этот рассказ стал просто перечислением событий и хронологии. Здесь есть много моих мыслей, которые возникали в те или иные периоды войн, поступков и действий разных людей в кризисных ситуациях.
И я надеюсь, что мне удалось передать не только переживания, но и радости, поддержку и волю к жизни, которые всегда присутствуют даже в самые темные времена.
Обычные дни в необычное время
– Блин, опять поспать не дали… – бухтели соседи, которые также как и мы, вышли на лестничную площадку из-за сирен, разбудивших нас в шесть утра.
– Чего им самим не спится. – вторила бабуся с этажа ниже.
Я стояла с двухлетним сыном на руках, тщетно пытаясь найти в новостях причину сирен. Были слышны звуки разрывов, железный купол1 громко делал свое дело, а вот новостные каналы упрямо молчали. За пять лет жизни в Израиле я уже не так волновалась, когда завывающий звук призывал выйти из квартиры и найти убежище.
Свою первую сирену в стране я проспала. Она была в соседнем районе, поэтому и не разбудила меня. Это было в первый год после репатриации и я понятия не имела о специальных приложениях и инструкциях службы тыла2, которые стоит соблюдать, если переживаешь за свою жизнь. А вот друзья моей бабушки, которые были в стране уже более тридцати лет прекрасно знали, что надо делать, поэтому от их сообщения я и проснулась.
“Ирочка, ты в порядке?”
“Да, а что случилось?”
“А ты что, не слышала сирен?”
Я их не только не слышала, но и не понимала, что они за собой несут. Такие названия как Хизбалла, Хамас и остальные причастные не значили для меня ничего. На всякий случай уточнив, что обычно нужно делать во время сирен, я продолжила заниматься бытовыми и жизненными вопросами обустройства в новой стране с нуля, особо не задумавшись, как эти странные названия организаций изменят мое восприятие мира в будущем.
Прожив почти три года в Израиле я успела сменить место работы, несколько городов проживания и выйти замуж. Мы сделали первую свадебную церемонию и планировали еще две, на Кипре, чтобы официально зарегистрировать брак, и в Беларуси, чтобы отпраздновать с моими родственниками. Мы спокойно жили в маленькой квартире в центре страны и занимались приготовлениями к вылету на Пафос, попутно решая постоянно возникающие бытовые вопросы. Досаждающими мелочами были шум телевизора соседки снизу, постоянные сообщения от бывшей жены моего мужа, а также мои головокружения, из-за которых я начала обследование организма. И вот в день, когда на меня навесили датчик считывающий сердцебиение, в новостях появилась информация, что юг страны находится под обстрелом. Выйдя на кухню, я спросила:
– Генрих, а что такое Хамас?
Не помню точный ответ мужа. Там было что-то вроде описания террористической организации, их целей и что они находятся на кусочке земли, который никакая другая страна почему-то не хочет брать себе, а Израиль снабжает ее электричеством и водой, хотя давно отказался от Газы. И вот где-то на этом моменте Генриха прервал жуткий поднимающийся звук.
– Это что, у нас? – спросила я, заходя в какую-то прострацию.
– Да, идем. – ответил муж, который находился в стране уже почти тридцать лет, отслужил в армии и постоянно бывал в милуимах3.
Наш дом числился в очереди на снос, следовательно был стареньким, с трещинами, в которые постоянно пробирались муравьи и летающие тараканы, хлипкими стеклами, не способными выдержать и простого толчка кулаком. В этом обреченном здании не было общего бомбоубежища, не говоря уже об мамадах