Тихие письма полуночи

Эта книга родилась в 3:47 ночи. Между глотком остывшего кофе и пятым по счету стихом, выброшенным в урну. Между усталостью, что ломила виски, и навязчивой мыслью: "А что, если эти слова – последнее, что останется от нас?

Я писал её с разными чувствами. Злостью, когда рвал черновики и клялся забыть ваши имена. Тоской, когда находил в старых файлах диалоги, которые теперь звучали как чужие. Беспомощностью, когда понимал: даже спустя годы некоторые раны кровоточат, если к ним прикоснуться

"Тихие письма полуночи" – не просто сборник. Это дневник, который вела Аля, когда больше не могла молчать. Это исповедь Элиаса, которую он так и не решился произнести вслух. Это мои собственные мысли, застрявшие где-то между их голосами.

Здесь нет хеппи-эндов. Нет морали. Только обрывки фраз, которые они не договорили. Следы пальцев на страницах – иногда буквально, от слёз или кофе. Тире вместо точек – потому что некоторые истории не заканчиваются. Они просто обрываются.

Если вы когда-либо писали сообщения и удаляли их перед отправкой… Если хранили в телефоне фото, на которое боитесь смотреть… Если просили у Вселенной "хоть пять минут" с тем, кого больше нет – эта книга станет вашим отражением в разбитом зеркале.

Я не обещаю, что после неё станет легче. Но возможно, вы поймёте, что не одиноки в этой тишине.

– Том Нортон

Апрель 2025

Этот маленький сборник – всё, что осталось от нас.

Страницы, которые ты никогда не прочтёшь. Слова, застрявшие у меня в горле в тот день, когда ты в последний раз повернулся ко мне спиной. Письма, которые я писала тебе ночами, когда боль становилась слишком громкой, а тишина – слишком звонкой.

Я собирала их год.

Сначала – на обрывках конспектов, на полях твоих любимых книг, на салфетках в той кофейне, где мы впервые случайно коснулись друг друга локтями. Потом – в блокноте с чёрной обложкой, который ты подарил мне "для важных мыслей". Последние – прямо на коже, будто могла вбить чернила под эпидермис, чтобы они наконец перестали жечь изнутри.

Здесь нет красивых метафор. Нет выверенных рифм. Только:

– "Сегодня у вокзала пахло жасмином, и я на минуту закрыла глаза, представив, что это твои пальцы в моих волосах"

– "Я всё ещё сплю на твоей стороне кровати. Иногда просыпаюсь от того, что ловлю запах твоего шампуня в подушке. Это галлюцинации?"

– "Снова видела тебя во сне. Ты молчал. Я кричала. Проснулась с кровавыми полумесяцами на ладонях – видимо, вцеплялась в собственные руки слишком сильно"

Это не поэзия. Это – акт вскрытия вен.

Я не знаю, зачем публикую это. Может, надеюсь, что где-то в параллельной вселенной ты подберёшь эту книгу в магазине, увидишь знакомый почерк и поймёшь. Может, мне просто нужно выпустить тебя из себя, как выпускают птицу из клетки.

Ты мёртв. Я – нет. Но между этими состояниями гораздо меньше разницы, чем кажется.

Прости, что не сказала всего этого тогда.

Прости, что говорю это теперь, когда уже поздно.

Прости за то, что до сих пор пишу тебе письма, хотя знаю, что их некому читать.

Если где-то есть ад, то он выглядит именно так: бесконечное "после", в котором больше нет "нас".

– Аля

Я не успела его увидеть – только почувствовала.

Резкий удар плечом, потеря равновесия, и вдруг – тепло. Его руки схватили меня так быстро, будто он ждал этого столкновения.

Я подняла голову.

Брюнет. На голову выше. Широкие плечи, резкие скулы, густые брови, собранные в лёгкую frown. И глаза – тёмные, бездонные, как ночь в поезде за окном.

Мы не сказали ни слова.

Только стояли так, в странном равновесии:

– Его пальцы впились в мои плечи.

– Мои ноги едва касались земли.

– Между нами – тишина, густая, как сироп.

Потом он отпустил.

Не оттолкнул. Не отстранился. Просто разжал ладони – медленно, будто давая мне время понять, что падать не придётся – и шагнул назад.

Его взгляд скользнул по моему лицу (не увидел, а зафиксировал, как камера), и он ушёл.

Без оглядки.

Без извинений.

Без малейшего намёка, что это столкновение что-то для него значило.

Я осталась стоять, прижав ладонь к груди – там, где под кожей бешено колотилось что-то новое и глупое.