Тени на плечах

Кирилл вышел из вагона метро на Дубровке в десять вечера, в будний день – малочисленные люди устало, но торопясь, шли прочь из подземки, Кирилл же прислонился к мраморной стене и ждал, пока платформа опустеет. Электронные часы показывали, что поезд ушёл 1 минуту, 47 секунд назад. 48, 49, 50, 51… Кирилл бездумно застыл, глядя, как меняется время. Лично его мысли исчезли, взамен голову заполнил чужой голос, только казавшийся своим. Недавно он мягко предложил выйти из вагона и Кирилл, не доехав 5 станций до дома, послушался. Сейчас голос уверенно и монотонно, словно объясняя избитую истину, повторял: “если ты сделаешь это, то всё закончится. Очень просто. Всего один шаг”. Кирилл усмехнулся, заметив, что шагнуть вперёд действительно очень просто и даже удивился, что никогда не думал насколько это прозрачно просто. Он подошёл в краю платформы и уставился на рельсы. “Слышишь? Он едет. Шаг сейчас и дальше спокойствие. Просто. Очень просто. Я тебе посчитаю”. 3, 2… Из туннеля донёсся протяжный гудок, он заглушил голос в голове, свет ослепил и Кирилл отпрянул от края. Мимо промчался поезд, продолжая неистово гудеть, словно крича на растерянного Кирилла. Волна ветра отодвинула мужчину ещё дальше. Поезд остановился, двери открылись, Кирилл машинально вошёл в пустой вагон и сел.

Через некоторое время Кирилл заметил, что тело его напряжено до такой степени, что его трясёт. Он протянул свои руки перед собой и взглянул на них, как на чужие руки. Пальцы дрожали. Он прикоснулся к щеке и нашёл её мокрой. Дверь открылась и Кирилл выскочил из вагона, перебежал платформу и успел запрыгнуть в поезд, направляющийся в сторону центра города. Домой Кирилл не мог вернуться, в тот момент, не в пустую квартиру, не в одиночество и самокопание. Необходимо туда, где побольше людей и побольше шума, способного заглушить пугающий спокойный голос, который отлично обжился в голове Кирилла за последний год и теперь вытеснял самого хозяина.

Выйдя на Сретенке, Кирилл помчался через зелёную аллею, по дорожкам прогуливались пары, играла живая музыка, а деревья подсвечивали разноцветные фонари. Он зажал себе рот ладонью, чтобы крик, уже подобравшийся к горлу, не вырвался наружу. Глубоко дыша и быстро перебирая ногами, казалось, что он пытается от кого-то убежать, Кирилл выдохся и, наконец, успокоился. Замедлив шаг и увидев многочисленные вывески баров, виднеющиеся через деревья, он вспомнил, зачем приехал.

Хотелось горечи, хотелось, чтобы обжигало, поэтому Кирилл заказал чистый джин и сказал не добавлять лёд. Он неподвижно сидел за барной стойкой, уставившись стеклянными глазами на массивные деревянные полки с алкоголем и на кирпичную стену за ними. На бутылочном стекле отражались неоновые вывески, которые, наряду с плакатами рок-групп, украшали заведение. Однако для Кирилла всё вокруг всё выглядело тусклым, обесцвеченным, затянутым дымом. Время таяло, никто не обращал внимания на существование мужчины, одиноко ушедшего в себя. Люди расходились по домам, большинству предстояло рабочее похмельное утро, бар наполовину опустел, некоторым оставшимся уже нельзя было наливать, но они не торопились уходить. Кирилл сжимал стопку от давно выпитого джина и не двигался. Татуированный бармен бросил на застывшего мужчину вопросительный взгляд, Кирилл не отреагировал, он не просил повторить заказ и не уходил. Наконец бармен не выдержал и с ударом поставил бутылку на чёрное дерево стойки, прямо перед носом гостя. Кирилл дёрнулся и вышел из оцепенения.

– Повторить? – обаятельно улыбнулся молодой бармен и приглашающе приподнял голубую бутылку джина.

Кирилл выдохнул и равнодушно согласился, медленно опустив веки вместо кивка. Ему было 33 года, но бессонные ночи и нерегулярное питание сделали его лицо осунувшимся, а глаза тусклыми и впалыми, он выглядел старше своего возраста, про таких говорят "плохо сохранился". На гладковыбритом лице, он старался выглядеть прилично на работе, проявилось раздражение, оно покраснело, от чего вместо презентабельного мужчины, Кирилл стал похож на алкоголика после запоя. Последнее время он испытывал нежелание общаться с незнакомцами и перестал ходить в парикмахерскую, ему приходилось стричь себя самому машинкой под насадку раз в 2 недели и 2ая неделя как раз подходила к концу, в отросших тёмно-русых волосах мелькали белые. Внимания он старался не привлекать и выбирал самую простую одежду – тёмные джинсы и чёрную футболку, но из–за резкого похудения джинсы стали не подходить по размеру и топорщились сзади. Он мог бы быть красивым – его природная жилистость и скулы нравились женщинам, но его поведение отпугивало. Он был одинок. К серому образу Кирилла прибавились сумасшедшие, широко раскрытые глаза, смотрящие в одну точку, чем стали выделять мужчину. Его сковывал первобытный ужас от осознания, что он почти прыгнул под поезд, а больше всего его пугало то, что он не понимал, что делал. Он чувствовал свою уязвимость и беспомощность перед той силой, отключившей его инстинкт самосохранения на несколько мгновений, которых с лихвой могло хватить на неисправимый поступок. "А если в следующий раз я не успею остановиться?" – эта мысль пулей пронзила его голову и тело бросило в холодный пот. Он поднял пустой стакан и показал бармену.