Хоровое пение, исходящее откуда-то сверху, наполняет храм каким-то волшебным и неземным содержанием. Священник своими молитвами, понятными, верно, только ему одному, дополняет это содержание и придаёт происходящему оттенок таинственности и загадочности. Потрескивание свечей и запах лампад как бы отгораживают человека от мира реального и переносят его в мир иной – заманчивый и одновременно пугающий своей неизвестностью и неизбежностью. Даже человек, далёкий от веры, убеждённый атеист, а, стало быть, и материалист, в этой обстановке если и не перекрестит лоб, то, во всяком случае, будет стоять тихо, ничем не выдавая своего атеизма.
* * *
Стараясь не нарушить этой гармонии, женщина в чёрном платке, с лицом, полным скорби и страдания, почти на цыпочках подходит к церковной лавке, покупает свечку и начинает вращать головой, не зная, куда её поставить.
– Вам за здравие или за упокой? – приходит на помощь сердобольная старушка, явно сведущая во всех тонкостях христианских обрядов.
– Мне за упокой.
– Тогда поставьте к распятью.
Женщина подходит к Христу, распятому на кресте, поджигает свою свечку и втыкает её в розетку. Оглядевшись по сторонам, она находит глазами верующих старушек и внимательно наблюдает за тем, как они крестятся. Ознакомившись с этой нехитрой премудростью, она уже заносит руку, чтобы осенить себя крестным знамением, но обращает внимание на свечку. Та, видимо, только что погасла, потому как струйка тонкого, сизого дымка ещё исходит от её фитилька.
– Потухла, – посетовала женщина и подожгла свечу.
Она снова подняла руку, чтобы перекреститься, но свечка опять погасла.
– Да, чтоб тебя! – рассердилась женщина.
Она добавила бы к этим словам и ещё кое-какие, но, помня, что находится в храме, не сделала этого.
* * *
Прихожанка в третий раз зажгла свечу, но та, не желая сдаваться, погасла снова, при этом громко треснув и капнув на руку расплавленным воском.
На этот раз сдержаться не удалось. Хотя дама и упомянула библейский персонаж, но он явно не гармонировал с церковными канонами.
Женщина купила новую свечу, подожгла её и со злостью воткнула в розетку.
– Нехорошо в божьем храме лукавого поминать. – Услышала она рядом.
Дама обернулась и увидела подростка, укоризненно смотрящего на неё.
– Извини, мальчик.
Она всё ж таки перекрестила лоб. Женщина отвернулась от мальчика и посмотрела на свечку. Та снова не горела.
Повторив процедуру поджигания свечки трижды, дама подошла к продавщице церковной лавки и стала жаловаться ей на качество продаваемого товара. Та, очертив всё помещение рукой, видимо, убедила покупательницу в надлежащем качестве. Действительно, все свечи, кроме одной, горели исправно и не гасли.
Дама купила третью свечу.
Пламя последней горело ровно, однако мальчик, стоявший рядом, на всякий случай посторонился и бросил недобрый взгляд на женщину.
– Я же извинилась, – виновато ответила она на этот взгляд.
Дама хотела сказать ещё что-то, но её прервал небольшой треск, похожий на звук сырых дров, не желающих разгораться. Она взглянула на свечку и увидела, как та, треснув на прощание, испустила дух.
Женщина оглянулась в растерянности. Мальчика, который только что разговаривал с ней, не было. Вместо него стояли набожные старушки, которые с испугом смотрели то на свечку, то на женщину. Взгляд дамы в их сторону напугал старушек не меньше, чем свечка. Они отшатнулись от неё и неистово стали креститься.
– Свят, свят, свят! – оборонялись старушки.
Несчастная, поняв, что в храм проникла нечистая сила, и что эта сила каким-то образом ассоциируется с ней, бросилась бежать, крестясь на бегу уже почти профессионально.