Громко хлопнула входная дверь. Аннис накрывала на стол. Сегодня у них только рагу из чечевицы и моркови. Но это лучше, чем ничего. Она расставила деревянные тарелки и приборы на белой скатерти. А в центре установила баночку с полевыми цветами – клевером и флоксами. Леон вошел в кухню и первым делом бросил взгляд на стол. Он сегодня ужасно проголодался.
– Опять чечевица?
Голос его звучал разочарованно. И Аннис с виноватым видом провела пальцем по скатерти.
– Я только…
– Ну да ладно.
Леон сел за стол и принялся за обе щеки уплетать рагу. На этот раз он даже не удивился, где Аннис вновь взяла цветы для украшения стола. А девушка тем временем опустилась на скамью рядом и уставилась на мужа с таким видом, будто ничего прекраснее, чем сцена его обеда, она в жизни своей не видела. Она улыбалась, а глаза ее задумчиво и внимательно разглядывали его лицо.
– Сегодня в городе так весело! – объявил Леон с набитым ртом.
– А что там такое?
– На площади толпы горожан. Все кричат, бросают камни и требуют возвращения старого налога. И казни налогосборщиков.
– Какой ужас…
– Ну не скажи. Я давно ждал чего-то подобного. У нас в таверне все только и болтают о том, как бы заткнуть за пояс этих жадных лордов и все правительство. А еще о смене династии. Не такие уж Фортиа и священные, раз позволяют народу бедствовать.
Аннис испуганно отпрянула от стола.
– Не говори так! Разве можем мы судить тех, кого сами боги избрали править?
– Да-да… старые истории. Еще расскажи про скипетр с головой дракона.
– Но к нему ведь и правда никто не может прикоснуться, кроме королевы! Ты слышал историю? Как того самого скипетра случайно коснулся слуга. Когда убирался в зале. И все. Бедняга покрылся красными пятнами и умер. А королева держит скипетр всякий раз во время церемоний. И ей ничего не бывает от этого. Значит, власть по праву в ее руках. Незачем тебе, Леон, повторять за бунтовщиками и бездельниками всякий вздор.
Леон усмехнулся. Когда Аннис хмурила брови, это всегда выглядело так забавно, что можно было простить ей любую глупость.
– По праву, нечего сказать… – согласился молодой человек.
Они доели обед, и Аннис убрала тарелки. Во время того, как она складывала посуду в деревянную катку для мытья, она как бы невзначай повернула голову и спросила:
– А что там у вас с делами? Торговля продвигается?
Леон недовольно опустил взгляд, а его рука на столе сжалась в кулак.
– Ничего хорошего. Заказов нет. И до конца войны, похоже, не будет. Все торговые пути с Калерией перекрыты. А в наших землях и в Фиании своего товара довольно. Так что не видать нам в ближайшее время лучшего обеда, чем чечевица. Хотя бы хлеб есть на ужин?
– Немного. Но скоро закончится. Может, тебе подумать о другой работе?
– В городе работы нет, Аннис. Слишком много беженцев с границ. Не возьмут даже в лавку в помощники бакалейщика. Да и мне ли, кванту, ходить в посыльных и прислугах.
– Понимаю. Но деньги бы нам не помешали…
Аннис отвернулась, в ее руках загремела посуда. Затем она взяла ведро с водой и наполнила катку до самых краев. Леон беспечно махнул рукой, глядя ей в спину.
– Проживем как-нибудь. Нас же всего двое. И мы привыкли к трудностям. А сейчас у нас больше денег, чем было, когда я служил в воинской части. Главное, что твое лекарство у нас закуплено с запасом. Да и приступов у тебя давно не было. Надеюсь, тебе лучше?
– Да, вполне. – она прополоскала в воде тарелку и вытерла ее полотенцем. – И все-таки у нас могут возникнуть непредвиденные расходы. Меня это беспокоит.
– Какие расходы? У нас есть все необходимое. Разве что не хватает роскошного бриллиантового ожерелья для моей жены. Но тут уж придется подождать, пока наладится с торговлей. Или когда я одержу победу в очередном рыцарском турнире.
– Не нужно мне никакое ожерелье.
– Напрасно, тебе очень пойдет. К твоим голубым глазам. А еще новое платье. Из голубого атласа. С узорами на рукавах. Какие носят благородные леди.
– Перестань.
Аннис домыла тарелки и стала вытирать руки о фартук. Леон улыбался, хотя и не мог понять, почему его болтовня ее не рассмешила. Обычно ей становилось веселее, когда он говорил о своих планах на будущее. Но сейчас она даже не повернулась к нему.