Декаданс двадцать первого века,
Интеллект, технология мысли…
Человечество, грустный калека,
Всё по-прежнему в поисках смысла.
Декаданс вместе с дансом Макабра,
Но в десятки разов увеличенный,
Ускорением своим возвеличенный,
Как драккар, входит в бухты декабря.
А на палубе бешено мечется
Обесчещенное человечество…
Сон-пророчество, сон-предсказание,
Сон-путешествие, сон-желание,
Сон-лабиринт, сон-падение,
Сон «я умею летать» – откровение.
Снов паутины, ловушки, капканы,
Как испытание самообманом,
Как достучаться до самого донца,
Чтобы увидеть там Чёрное Солнце.
В бескрайнем просторе открытых возможностей
Как трудно нащупать ведущую нить!
И как избежать ожидания оплошностей
И стать тем маршрутом, которому быть?
Тем миром, с которым не нужно соперничать,
Бояться чего-то: нужды иль беды,
В том мире прекрасном, в его многомерности,
Есть древо волшбы, что рождает сады.
На ветвях его пробивается к жизни
Всё то, что не ведало жизни давно,
И каждый росток, словно тысячелистник,
Рождает миры как творенья звено.
Из недр глубин Земли запретных
Едва ли слышен крови зов,
Лишь только отзвуком ответным
Пульсирует немая боль.
Немая грусть, немая тяжесть,
Немой укор самой себе:
Дерзни, посмей, рискни, отважись
Ответить миру и судьбе!
Найти, найти свои истоки
В пыли времён и в бездне Тьмы
И в мифах древности, чьи строки
Землёй для жизни рождены.
А вдруг несу в себе частицу
От тех, кто ранее не жил
(Не время было проявиться),
И не дышал, и не любил,
И не страдал от мук потери,
И не делил с другими кров,
И не был тем, кем стал теперь я,
Но был одним из тех богов,
Кому был путь в наш мир заказан
Во избежание невзгод
И крепко был к скале привязан,
Покуда не придёт черёд…
Прирос, стал глифом, врезан в камень
Умелой мастерской рукой,
До гладкости омыт веками
Снаружи, но внутри покой
Не будет никогда не ведом
Тому, чей выбор – быть другим,
Кому фанфары и победы —
Как звона колокол по ним.
И время шло, и время било
Обыкновенной дробью век,
Дробились каменные жилы,
И рвался подземельный смех,
Наружу изнутри глубиной
Текла невидимая боль,
Он был и есть первопричиной —
Соединить себя с собой.
И смех его как откровение,
Что выбора иного нет,
Тысячелетия – миг, мгновение,
И я снимаю свой запрет.
Колдунья живёт в зачарованном мире,
В дремучем таинственном темном лесу
Но там не играют сатиры на лире,
Там прячутся волки и страхи пасут.
Там воют шакалы от бешеной скуки,
Там лисы хвостом заметают следы,
Растения живут, издающие звуки
И пьющие влагу болотной воды.
И змеи ползучие в узел свиваются
И птиц хищнокрылых слышны голоса.
Изнанка – тот мир иногда называется,
Изнанка того, кто творит чудеса.
Древние мифы – знания скрытые,
Тесный клубок сопряжённых времён,
Тайные связи и связи открытые —
Соединенье богов и племён.
Древнего мира природа извечная,
Что порождает движение сил,
Жаждущих жизни, противоречащих
Верному ходу небесных светил.
Древние боги и древние маги
Вновь завязали лихую игру,
Лишь бы хватило уменья и тяги
Духу людскому держать ту искру.
Воздух наполнен тяжёлою влагой,
Замерло небо в преддверии туч,
Солнце спускается, знойною тягой
Тянет к Земле, как канатом, свой луч.
Дышит Земля своим жарким дыханием,
Дышит распалено жаждой дождя
И раскалённый восторг ожидания
Милого лону грома-вождя.
Нового монстра звали Урфейст.
Он поселился в доме напротив,
Жил себе тихо, без всяких злодейств,
Словоохотлив и выпить не против.
Жил одиноко, дни коротая,
В окна смотрел иль по саду гулял,
А вечерами за чашечкой чая
О верной подруге мечтая, вздыхал:
«Да кто ж за такого пойдёт, за злодея?» —
Горестно думал он думу свою, —
«Всё-таки нужно искать чародея,