*
Город – огромный осенний лист с прожилками улиц и переулков. В прорехи-пруды вливается небо. Зелень парков и скверов, жёлтые маркеры огней, красные крики рекламы создают карнавальное настроение.
В этом безудержном, всегда бодрствующем карнавале сидит в кафе-мороженное на перекрёстке Старой большой и Крайней правой улиц скромный Ёжик. Отдыхает, а в действительности ждёт возвращения медлительного Бегемота.
У них сегодня особый день, сказочный. Волшебство и чудеса стали банальными, будничными, как сам город-карнавал. У друзей сегодня целое Событие – встреча печали. Ведь как душевно вспоминать доброе прошлое! Как интересно придумывать альтернативные продолжения! Это так сближает!
– Ёжик, отчего тебе напридумывали колючек? – Бегемот расположился рядом с другом напротив окна, – Ты совсем-совсем добрый и покладистый.
– От скуки, наверное. Ты ведь тоже не толстокожий, а чуткий и отзывчивый, – улыбнулся Ёжик, – Но давай печалиться. Знаешь как это?
Бегемот не знал.
– Может, нужно заплакать?
– Тогда это будет умора…
– Сжать губы и глаза? – Ёжик показал гримасу.
– Не смеши. Ты словно тужишься… Смотри. Бабочка!
Ёжик ожидал здесь встретить кого угодно, только не его, и от радости даже подпрыгнул.
– Ура! Понедельник! – встреча с печалью автоматически переносилась, – Здравствуй!
**
Ярко оранжевый свет льётся из окна нижнего этажа двухэтажного дома. Право слово, это чудо, неожиданное для всех.
– Разве может светиться цветок?! – удивляются зеваки.
– Многое в природе, что и не снилось нашим мудрецам, – отвечают им бегущие на работу.
– Вау! Цветок! Горит! – кричат с веток сороки.
Нет здесь скрытой лампочки, как предполагают прагматики. Нет Божьего Знака, как восторгаются верующие. Это цветок с листиками и корешками в горшке.
Рядом с цветком сияет девушка, которая ухаживает за ним, окружает его душевным теплом, питает светом любви.
– Вторник! – ласково произносит она, – Какой ты у меня замечательный, Вторник!
***
– Ты чего?! Ты совсем не ощущаешь запах осени?!
– Что уже осень?!
– Она, родной. Хватит уже бухать-то, и очки сними.
– Фигасе! Листьев нет! Аху… ть! – удивление проглотило звуки.
– И птицы не поют.
– Да ладно?! – он выключил плеер и утонул в тишине.
Вот уже год его жизнь подчинялась простой схеме: пять дней в работе, а с вечера пятницы до понедельника водка с колой. Он и сегодня должен был пахать в офисе, да вызвали в управу, а сейчас стоял возле безнадёжно заглохнувшего автомобиля и ждал эвакуатор.
Вокруг него серый безжизненный лес в мелком осеннем дожде. Рядом непривычно, спокойно и приглушённо, ворчит коллега.
– Ты хоть женился бы что ли.
– Мне и девок с досуга хватает…
– Точно. А прогулки заменяет фитнес.
– А чё? Норм. Чего париться? Двадцать первый век…
– И ты его Печорин с усилителями вкуса. Точнее: с заменителями.
Над лесом поднялось солнце и ударило в глаза. Мчащийся по трассе ветер толкнул в бок. Мужчина поднял воротник и глубоко вдохнул сырой воздух с запахом прелой листвы.
Началась среда. День свободный от воспоминаний о бывших выходных и планов на следующие. День без заменителей вкуса жизни.
****
Дорога была прямой и совсем неровной со ржавыми от листьев обочинами и с лужами, отражающими небо. Таких дорог множество в глубинных полях России. (Да только ли России?!) Вдоль дороги стоят друг за дружкой четыре берёзки.
Нужно заняться небом. Сотворить глубокий водянисто серый с вороными крыльями туч, но… Кисть настойчиво влекла к земле, к берёзам.
Его всегда и во всём сопровождала четвёрка, словно ангел хранитель или тень. Времена года говорили о завершённости цикла. Углы комнаты – об уюте. В четвёртый раз получилось удачно жениться, а четвёртый ребёнок пошёл по его стопам.
Звонки от агента не давали сосредоточиться на картине. Город за окном монотонно гудел. Он подавил в себе раздражение, решив сварить кофе.
«На четырёхпутном перекрёстке сегодня открывается любопытная выставка,» – напомнил он себе вслух, – «Что за сочленисты?»
Он был в курсе всех современных течений. У него были свои люди в разных группировках. Вот об этих не слышал. Он вернулся к холсту и посмотрел на не подпускающее небо.