– Думаю, он уже убил моего брата, – низким уверенным голосом объявила она. – И теперь собирается убить сестру. Вы должны остановить его, мистер Бойд!
Я огляделся. В баре было уютно: отличный кондиционер, мягкий, приятный свет. За соседним столиком акула с Мэдисон-авеню горько жаловался, что любовные игры обходятся ему все дороже. Но я не стал вслушиваться. Мне надо было уяснить хорошенько, о чем это она толкует.
Она не пожелала прийти ко мне в бюро, в офис, и по телефону назначила встречу в этом баре, а теперь, судя по напряженному и озабоченному выражению лица, не замечала даже, что ей подали выпить.
– Вас беспокоит что-то там, у меня за спиной? – спросил я.
– Я знаю, он велел следить за мной днем и ночью, – проговорила она, – я это чувствую…
Высокая красивая брюнетка с надменным взглядом черных глаз и великолепными ногами, которые она неторопливо заложила одну на другую, показав округлые колени, – она была очень элегантна. Любой нормальный парень с удовольствием следил бы за ней и днем и ночью, я и сам был бы не прочь, если бы не эта жара.
– Держу пари, вы учились в отличном колледже, – сказал я.
– Тонкое наблюдение, – холодно ответила она. – Только вот непонятно, какое отношение…
– Рэдклиф или Бринмор?
– Рэдклиф, но…
– А еще готов поспорить, что вы носите белое белье и считаете всех мужчин скотами, – высказал я догадку.
Ее губы сжались в тонкую линию.
– Не вымещайте на мне ваши сексуальные разочарования, мистер Бойд! Если работа на меня вас интересует…
– Очень даже интересует, – поспешил сказать я, – если вы хорошо заплатите.
– Мне так и говорили. – Ее улыбка стала презрительной. – «Если у вас возникли особые проблемы и вы готовы платить, обращайтесь к Дэнни Бойду».
– Судя по тому, что вы мне намекнули о своем брате и сестре, у вас действительно большие неприятности.
– Короче, вас это интересует?
– Возможно, – осторожно ответил я, – но я должен знать больше. Я правильно угадал про ваше белье?
Она посмотрела на меня как на какую-то грязь, неведомо откуда свалившуюся ей под ноги.
– Меня зовут Марта Хейзелтон, – сухо проговорила она, – у меня есть сестра Клемми и брат Филип. Но он исчез три дня назад.
– Вы сообщили об этом в полицию?
– Нет, так как пока я одна считаю, что он исчез. Полиция меня слушать не станет.
Я закурил и спросил себя: она в своем уме? Но бриллиантовая булавка, украшавшая ее шляпку, не выглядела поддельной; замшевый жакет и отличная шерстяная юбка, безусловно, были из дорогого магазина на Пятой авеню… Если она и сумасшедшая, то до сумасшествия богата. Как раз та клиентка, которая мне и была нужна.
– И кто же, по вашему мнению, убил брата и покушается на жизнь сестры? – спросил я.
– Мой отец, разумеется! – Она даже удивилась. – Я ведь вам уже сказала об этом.
Я допил свой джин-тоник и сделал знак нерасторопному официанту.
– Нет, вы не упоминали о своем отце. А что, у него есть основания? Или он хочет произвести сенсацию?
Она даже не дотронулась до своего виски, так что я только заказал новый джин-тоник с ломтиком лимона. Марта Хейзелтон нагнулась ко мне.
– Я не шучу, мистер Бойд! – заявила она. – У него самые серьезные основания – деньги.
– Мое самое любимое слово, – согласился я. – А что дальше?
– Моя мать умерла, оставив за вычетом налогов состояние в два миллиона долларов. Мой отец по завещанию управляет капиталом десять лет, по истечении которых деньги должны быть разделены между троими детьми. Через два месяца этот срок истечет.
– И по вашему мнению, отец не хочет выпустить этот куш?
– А много ли от него осталось? В том-то и дело, мистер Бойд.
– Следовательно, ваш отец собирается уничтожить своих детей, одного за другим, чтобы помешать обнаружить это… По-моему, он просто спятил, если думает, что это у него пройдет!
Появился джин-тоник, и я занялся им.
– Спятил или нет, но он именно так и поступает, – заявила Марта. – Ну, вы заинтересовались, мистер Бойд?
– Зовите меня Дэнни.
– Обойдемся без фамильярности, мистер Бойд. Между нами возможны только профессиональные отношения.
– Предупреждаю, значок частного детектива – всего лишь прикрытие, – усмехнулся я. – Мое истинное призвание – насилие, а к белому белью я испытываю особую слабость.