Созревшие плоды печали и беды

ISBN 978-5-0060-0765-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Anima

Ели чёрные плоды

Падают, шурша

В гранях их поймана

Дерева душа

Подниму колючее

Яблоко лесное

Жгучее, смолистое

Ребристое, простое

Nihil

Царь Итаки возвращается домой

А Итака, извините, под водой

Море плещется, белеет Кос вдали

Над Итакой проплывают корабли

Пахнет палуба сосной и янтарём

Царь Итаки воду трогает веслом

Там, под килем, мраморный уют

Рыбы яркие среди колонн снуют

Omnia

Огонь закатного солнца

сжигает окна и лица

сжигает деревья и листья

опаляет бетон и камень

Нет никакого смысла

на судьбу, приговор свой, злиться

Жребий такой же формы

каждый из шапки тянет

Автор жжот

Кто-то рукопись жжёт, уйдя за гараж

в городской квартире камина нет

в городской квартире электрический свет

в подъезде реклама разных продаж

А погода – октябрь и ранний снег

отсырели спички, горят едва

Из-под снега торчит сухая трава

из окна звучит чей-то тихий смех

Горит, горит, можно руки греть

хоть какая-то польза от этих слов

они могут красиво гореть!

Антигона

Женское право знаю одно

Семеро против Фив

Осаждённый город, брат против брата

Древний могучий мотив

Правда людская за плечами стояла

С той и с другой стороны

Но побеждённые брошены в поле

И не погребены

Победители к небу взмывают пеплом

Их костёр возносит к богам

Неудачников псы растащат и птицы

Так и надо врагам!

А кто есть кто – порешат живые

Есть и в Фивах власть и закон

– Только дуры ревут без разбору над всеми!

Антигоне бросил Креонт

Земляные ступени, кувшин и лампа, горло схвачено полотном

Но право достойно оплакать мёртвых закатывай хоть в бетон

Последнее равенство всех со всеми, в виде гумуса все равны

Но мы превратим в солончак слезами жирную землю войны

Античное

Я не бросала щит в кустах

Но я пишу стихи

Сжигаю их черновики

На берегу реки

Мой хлеб замешан не копьём

Мне медяки дают

Чтоб в бочке сталинской моей

Был хоть какой уют

И хоть я не коренья ем

Но пища дешева

Зато умею в строки я

Укладывать слова

Античных образов могу

Вагон насобирать

Но непреклонна медсестра

И мы ложимся спать

Археология

На керамическом сосуде следы от пальцев гончара

Доисторические люди в нём суп варили у костра

Мы тоже варим суп и кашу, в огонь сувая котелки

Потом найдут стоянку нашу на гриве около реки

Найдут там банки и бутылки, и прогоревший котелок

На саже отпечатки пальцев – хватали мы его за бок

Какой причудливый орнамент! – так скажут в будущем о нём

А мы, для полноты картины, почаще в поле пиво пьём

Астрономия, практика

Центр вселенной – центр парящих масс

Так говорит учебник – а может, я так читаю

Вместе с планетой сквозь темноту пролетаю

Оставляю учебник на парте и покидаю класс

Ночь. Покидаю школу, а за порогом

Млечный путь надо мной ободом колеса

Луна поддевает Марс запотевшим рогом

Звенят морозно, по-зимнему, небеса

Балтимор (в честь Эдгара По)

Туман, и влажность высока, и ветер дует сильный

И мчатся рвано облака сквозь небосвод чернильный

И сквозь погоду я иду с бутылкою вина

Как будто я уже в бреду, в пространстве злого сна

Цветёт луна над головой, искрит как головня

И звёзды мельтешат вокруг, и путают меня

Мне девятнадцать, я влюблён, и пьян как сто чертей

И с каждым огненным глотком любовь моя сильней

А утром бросит хмель меня с больною головой

И на исходе дня придёт уже другая боль

И снова будет тот же круг, в котором я один

И строки из дрожащих рук отправятся в камин

Барокко

То ли облако, то ли тополёвая крона

Что-то качается, темнее фона

Темнее неба, очерчено ровно

Это август, чёрный и синий, пошлый

Такой же как будущий такой же как прошлый

Сгореть бы этому всему дотла

Но будет осень, и уже была

Басё

Одинокий ворон на сухой ветке

Маленькая птичка в золотой клетке

За солью ходит сосед к соседке

Шифруясь как на разведке

Курю в подъезде, вопреки закону

Наблюдаю за осенью заоконной

Туманной, мрачной, кошмарно-сонной

Сквозь дождь движется силуэт тёмный

Одиночество горькое повсеместно

В каждом сердце невыносимо тесно

Разве что вином обезболить местно

А другого метода неизвестно

Башня молчания

Альгуса звали Олегом

ВерОнику – Верой

Монику – Машей

Наши – не наши

Кто, откуда – не спрашивай

Всё равно все в одном бараке

А его расстреляли за то, что латыш

Следующая страница