Снежный шар историй

Всё началось с того, что Даня Морозов принёс в школу опасную вещь – баскетбольный мяч. И носился с этим мячом по коридору, стуча им по полу, по стенам и чуть ли не по потолку, подвергая одноклассников риску увечий.

– Нет! – встревает Даня, очаровательный шестиклассник в гавайской рубашке с пальмовыми листьями, надетой поверх шерстяной водолазки, и в красной шапке Деда Мороза, из-под которой виднеется красиво уложенная чёлка. – Не с этого всё началось!

– А с чего? – устало спрашивает классная руководительница Серафима Сергеевна, которой уже не терпится отправить учеников на каникулы и уехать на дачу наряжать ёлку и готовиться к Новому году.

– Так тренер же заболел, физкультуру отменили! – затараторил Даня, оскорблённая душа. – А у нас турнир через месяц с девяносто пятой школой. Мы бы и сами в зале поиграли, но зал-то закрыт, Серафима Сергеевна, и ключей нам не дали! Так что я, Серафима Сергеевна, совсем не виноват!

– А то, что Снегирёва в гипсе?

– А то, что Снегирёва в гипсе, – это трагическая случайность! – изрёк Даня, вспомнив занятия в театральной студии.

– Она теперь не сможет на новогоднем концерте сыграть, – терпеливо объяснила Серафима Сергеевна, надеясь пробудить в ученике честь, совесть и гражданскую ответственность, что в преддверии Нового года и Рождества казалось ей особенно важным.

– А зачем она тогда мяч ловила?! Значит, надо пальцы беречь, если тебе на пианино скоро играть. Я-то тут при чём, Серафима Сергеевна?! – не сдавался Даня.

Классная руководительница вздохнула и посмотрела за окно: сквозь послеобеденную зимнюю темень сыпали и сыпали снежинки. Серафима Сергеевна предприняла ещё одну попытку:

– Даня, а как бы ты себя чувствовал, окажись ты на месте Снегирёвой? Вот представь, ты долго готовился, чтобы сыграть на новогоднем концерте «Бабу-ягу» Чайковского. Это была твоя мечта, твоя любимая пьеса. Ты учил ноты, репетировал, выбирал платье…

Тут Даня прыснул, но Серафима Сергеевна стоически продолжала:

– И вот в день концерта в школьном коридоре тебе в голову летит мяч. Ты пытаешься отбиться и ломаешь палец. Тебе больно, ты плачешь, тебя везут в травмпункт. Там, в холодном коридоре, неприятно мигает лампочка и пахнет лекарствами. Никакого концерта и праздничного настроения.

– Ой, да я бы только рад был, Серафима Сергеевна! Я бы ноты всё равно не выучил, вы же знаете. А так меня бы все жалели, заваливали подарками и сообщения писали: «Выздоравливай, Данечка, ты наш герой!» О! Я б ещё гипс разрисовал в виде тираннозавра и тиктоки бы про него снимал! – размечтался Морозов.

Серафима Сергеевна поняла, что воспитательная беседа заворачивает куда-то не туда.

– Я, конечно, рада за тебя, Даня, что ты во всём найдёшь что-то хорошее для себя, но Элина Снегирёва – другой человек, и для неё эта ситуация…

Тут прозвенел звонок, и Даня воскликнул:

– С наступающим, Серафима Сергеевна, спасибо вам за всё! Вы моя любимая учительница! Ну, разрешите откланяться, мне пора!

Закинув рюкзак на плечо, Морозов подхватил орудие преступления и вылетел из класса на свободу, оставив Серафиму Сергеевну наедине с думами о многочисленных испытаниях её нелёгкой профессии.

Тем временем Элина Снегирёва ехала домой из травмпункта на заднем сиденье маминой машины. «Дворники» еле успевали гонять по лобовому стеклу липкие комья снега, а мама, стараясь ни в кого не вре́заться в предновогодней пробке, без умолку причитала. Но Элина её не слушала. Элину раздражало, что её чёрные волосы выбились из аккуратной косы, а перевязать косу она не могла, потому что её указательный палец был в гипсе. Сузив покрасневшие от слёз глаза, Элина немигающим взглядом смотрела куда-то сквозь снег и автобусную остановку, сквозь многоэтажные новостройки и украшенные по-новогоднему витрины на первых этажах. Она водила здоровой рукой по своему загипсованному пальцу, и в голове у неё всё громче и громче звучала «Баба-яга» Чайковского, которую она теперь не сыграет на новогоднем концерте.

Машина медленно ползла в пробке, а по улице в распахнутой куртке и новогодней шапке, с баскетбольным мячом под мышкой бежал Даня Морозов. Взгляд Элины мгновенно сфокусировался на обидчике. Она стиснула челюсти и пристально следила, как Даня, разбежавшись, скользит по тротуару. Случайно глянув на дорогу, Даня тоже заметил Элину: она смотрела на него, словно змея из террариума, разве что не шипела. От этого гипнотизирующего взгляда у Дани на затылке волосы зашевелились. Снегирёва угрожающе подняла загипсованный палец. Показалось Дане или нет – в темноте да в снегопад чего только не причудится, – но по стеклу от пальца Снегирёвой как будто разошёлся морозный узор. Ноги у Дани подкосились, он по-птичьи взмахнул руками, но не удержался и больно грохнулся на лёд. Баскетбольный мяч взлетел и бухнул Даню по голове, а затем отскочил на дорогу – прямо под колёса грузовика – и лопнул так громко, словно граната разорвалась, у Дани аж в ушах зазвенело. Водитель грузовика дал по тормозам и выскочил из кабины проверить, цела ли машина. Элина позволила себе чуть улыбнуться сомкнутыми губами и откинулась на сиденье. Загорелся зелёный свет, и её машина покатила дальше.