Снежные объятия декабря

Лиза вышла из старого поезда с фотоаппаратом на плече и чемоданом в руке. Городок Винтерберг встретил её морозным ветерцем, хрустящим снегом под ногами и ароматом корицы, доносившимся от деревянных ларьков на главной улице. Она приехала сюда, чтобы запечатлеть рождественский фестиваль – ярмарки, гирлянды, лица людей, влюблённых в зимнюю сказку. Её редактор сказал: «Нам нужна история, которая согреет сердца». Лиза надеялась найти нечто большее, чем просто хорошие кадры.

После заселения в мини-отель она отправилась исследовать узкие улочки старого центра. Казалось, каждый дом здесь хранил свою историю: вывески магазинчиков были сделаны вручную, окна украшены свечами, а деревья – словно покрыты сахарной глазурью. Она щёлкала камерой, не замечая, как забрела слишком глубоко в лабиринт улочек, где уже не было фонарей и туристов.

Когда снег начал падать крупными хлопьями, Лиза поняла, что потеряла ориентиры. Карта на телефоне зависла, а батарея стремительно умирала. Тогда она заметила тёплый свет, пробивающийся сквозь запотевшее окно небольшой пекарни с деревянной вывеской: «Хлеб и Мечты».

Дверь звякнула, когда она вошла. Тепло обняло её сразу же. За стойкой стоял мужчина – высокий, с чуть растрёпанными темными волосами, в белом фартуке, испачканном мукой. Он улыбнулся.

– Привет, – сказал он, – похоже, ты совсем замёрзла.

– Похоже на то, – ответила Лиза, пытаясь улыбнуться в ответ. – А ещё немного заблудилась.

Он протянул ей кружку дымящегося шоколада с корицей и ванилью.

– Пей. Здесь тебя всегда найдут.

Лиза осторожно пригубила шоколад, и её лицо озарила благодарная улыбка. Тёплый напиток разлился по телу мягким уютом, будто вернул ей кусочек детства.

– Спасибо, – сказала она, глядя на мужчину за стойкой. – Вы не представляете, как это сейчас важно.

Он пожал плечами, но в его глазах мелькнула лёгкая грусть.

– Здесь всегда найдут, – повторил он. – Даже если ты сам не знаешь, что искал.

Лиза подняла бровь.

– Это часть легенды этого города?

Мужчина усмехнулся, вытирая руки о фартук с бейджиком, на котором тускнела надпись – «Станислав».

– Что-то в этом роде. Винтерберг – странный город. Он словно выбирает тех, кто попадает сюда случайно. Или не случайно.

Она присела за маленьким деревянным столиком у окна, где стекло всё ещё было покрыто инеем, а за ним мерцали далёкие огни рождественских украшений. Камера лежала рядом, забытая.

– А почему вы здесь? – спросила Лиза, немного помолчав. – Я имею в виду… этот город. Эта пекарня.

Станислав замер, потом вздохнул и открыл дверцу старинной витрины, доставая печенье в форме звезды. Положил перед ней.

– Мне пришлось вернуться после университета. Отец заболел, а мама не справилась бы одна. Пекарня была его мечтой. Моя – совсем другой была.

– А какая?

– Архитектура. Хотел строить дома. Большие, светлые. Такие, чтобы в них хотелось жить. Но вместо этого я каждый день замешиваю тесто и украшаю пряники.

Лиза внимательно слушала, не перебивая.

– А как давно вы здесь? – спросила она мягко.

– Пять лет. Иногда кажется, что вечность. Иногда – что только вчера приехал.

Внезапно дверь звякнула снова, и в помещение ворвалась женщина в пушистой шапке и платке, закутанная в красный шарф.

– Станислав, дорогой! Принёсла тебе трав для чая, – воскликнула она, подходя к стойке. – Ты слишком много работаешь, худыш!

– Здравствуйте, госпожа Берта, – улыбнулся он. – Спасибо. Как всегда, слишком добры ко мне.

Женщина перевела взгляд на Лизу.

– А это кто у нас?

– Гость, – просто ответил он. – Попала в метель.

– Ну, тогда правильно, что ты её нашёл, – кивнула Берта, подмигнув Лизе. – В нашем городе есть поверье: тот, кто забрёл в декабре и попал в «Хлеб и Мечты» – значит, судьба его привела. Не простое это место.

Лиза посмотрела на Станислава.

– Ещё одна легенда?

Он кивнул, чуть смущённо.

– Город живёт ими. Говорят, что когда-то здесь был пекарь, который мог испечь хлеб, способный вернуть надежду тем, кто её потерял. После него осталось это место. Никто не знает, правда это или нет, но с тех пор все, кто работают здесь, чувствуют… связь с чем-то большим.