P.S. Джессика.
Я смотрела в окно, когда дверь хлопнула, судя по быстрым и торопливым шагам, это была девушка, с которой у нас совпадала почти вся программа обучения – Элла. Не то, чтобы я была знатоком в области определения кто и как ходит, а тем более узнавать людей по звукам, издаваемыми ими во время ходьбы, – просто наблюдательность. Когда заходила я, в кабинете не хватало трех студентов, когда я садилась, зашла Клер, за ней судя по голосу Уэйн Скотт, невыносимы тип, и если мои наблюдения были верны, то отсутствовала только Элла. Замкнутая, в последнее время дерганная и какая-то заторможенная, стресс, наверное, стресс. Преподаватель стукнул ручкой по столу так, что я вздрогнула и повернула голову на него:
– Итак сегодня мы поговорим об «Идеальном преступлении». Сначала поговорим о том, что такое вообще «идеальное преступление», в нашем сегодняшнем случае «идеальное убийство». – Он встал со своего кресла. – Идеальное преступление – это полный контроль над всем, сейчас будет тавтология, но идеальное убийство – это полная идеальность во всем: в выборе места, времени, одежды, жертве и орудии преступления. – Он положил свой телефон на стол и посмотрел в окно. – Кто мне скажет, когда преступление считается идеальным?
– Ну для начала, преступление идеально лишь тогда, когда нет улик и свидетелей. – Сказала я.
– Улик против самого преступника. – Поправил меня Дюк. – Ложные улики против кого-то другого в этот список не входят.
– Не согласна. – Возразила я. – Мы же говорим о теоретической части преступления и рассматриваем его с точки зрения правоохранительных органов, то есть нам не всегда доступны мысли и планы преступника, и то, что он решил подставить кого-то, подкинуть ложные улики – для нас неведомо, а значит, с нашей точки обзора всего преступления оно не идеально.
– Ну же. – Преподаватель улыбнулся. – Дюк, я вижу, как вы хотите возразить Джессике, давайте.
– А можно я? – Спросила Клер. Преподаватель посмотрел на Дюка. – Уступите даме?
– Конечно.
Клер начала говорить:
– Если отойти от узкой точки обзора, и допустим посмотреть на все как преступник. Ложные улики – тоже идеальное преступление. Ведь он все продумал, его не поймали, а вместо него посадили другого. Значит, для него преступление идеально.
Джессика помотала головой:
– Даже если смотреть на это так – это неидеальное преступление. Это хорошо продуманный план, везение и халатность органов, которые занимались этим делом.
Клер закатила глаза:
– Да почему же?
Я перевела взгляд на преподавателя, тот молчал и, видимо, с удовольствием наблюдал за нашим активным обсуждением.
– Ты права, с точки зрения человека, совершающего преступление, четкий план и его удачное воплощение – это, кажется, идеальное преступление, которое он продумал. Но ему это лишь кажется. Ложные улики, тоже улики, и по ним мы можем вычислить настоящего преступника, если будем достаточно компетентны.
– Нет таких доказательств, подделка которых не имеет следов. – Тихо добавила Элла.
– Да, об этом я и говорю.
– Так в итоге какое преступление считается идеальным? – Спросил преподаватель.
– То преступление, у которого нет ни свидетелей, ни улик, даже ложных. Преступление, которое создаёт ощущение, что его и не было вовсе.
– Нет тела, нет дела. – Я услышала насмешливый голос Уэйна Скотта. По спине пробежали мурашки, что-то в этом парне меня пугало. Он бы сошел за серийного убийцу. Рядом с ним, меня всегда подташнивало от тревоги.