Джунгли шумели, как огромный зелёный океан, переливаясь под жарким солнцем всеми оттенками изумрудного и золотого. Густые кроны деревьев сплетались в непроницаемый полог, сквозь который лишь кое-где пробивались лучи света, падая на землю золотыми пятнами. Воздух был густым, сладким от ароматов цветущих лиан, спелых манго и дикого жасмина. В ветвях перекликались попугаи, а где-то вдалеке, в чаще, слышался рёв обезьян – они прыгали с ветки на ветку, будто играли в нескончаемую игру.
На самом краю джунглей, там, где лес уже отступал перед полями и тропинками, стояла большая деревня. Дома, сложенные из тёмного дерева и глиняных кирпичей, теснились друг к другу, будто стараясь укрыться в тени высоких кокосовых пальм. По утрам над деревней поднимался дымок – женщины разводили огонь, готовя завтрак, а мужчины собирались у центральной площади, обсуждая дела.
Главой деревни был Маниш – крепкий, широкоплечий мужчина с кожей, потемневшей от солнца, и пронзительными чёрными глазами, в которых светилась мудрость и твёрдость. Он носил простую белую рубаху, подпоясанную красным шёлковым поясом, а на голове у него всегда была тёмно-синяя тюрбан – знак его положения. Маниш был не только мудрым старостой, но и заядлым охотником – его ружьё, старое, но верное, висело на стене в доме, и никто в округе не мог сравниться с ним в меткости.
Однажды утром, когда солнце только поднялось над верхушками деревьев, маленький Сатья, четырёхлетний сын Маниша, резвился в саду возле дома. Мальчик был весёлым, как солнечный зайчик, с тёмными кудряшками и большими карими глазами, в которых отражался весь мир. Ему всё было интересно: он бегал за бабочками, смеялся, когда птицы щебетали над его головой, и пытался поймать стрекоз, порхающих над прудом.
Сад был небольшим, но уютным – густые кусты жасмина благоухали, а в тени раскидистого мангового дерева стояла деревянная скамья, где Маниш часто отдыхал после работы. Сатья носился между грядками, где росли тыквы и огурцы, и вдруг – о чудо! – через забор перепрыгнула маленькая обезьянка.
Она была ловкой и шустрой, с рыжей шёрсткой и хитрыми глазками. Увидев мальчика, обезьянка не испугалась, а наоборот – скорчила смешную рожицу, подпрыгнула на ветке и замахала лапками. Сатья рассмеялся и начал строить рожицы в ответ. Так они играли – обезьянка прыгала, мальчик бегал за ней, и оба хохотали так громко, что даже попугаи в ветвях замолкали, удивлённые такой весёлой вознёй.
Но тут обезьянка заметила дерево со спелыми сливами – плоды висели крупные, тёмно-фиолетовые, блестящие от сока. Она ловко подпрыгнула, сорвала одну и с удовольствием принялась жевать. Сатья остановился под деревом и смотрел, как она ест. Сливы выглядели такими сочными, что у мальчика сразу потекли слюнки.
– Дай мне! – закричал он, размахивая ручками. – Кидай сюда!
Обезьянка поняла его с полуслова – ей нравился этот смешной человеческий детёныш. Она сорвала ещё слив и стала бросать их вниз. Но метала она не очень точно – одна слива шлёпнулась Сатье на голову, другая размазалась по рубашке, третья приземлилась прямо в волосы. Мальчик смеялся и ловил падающие плоды, не замечая, как весь перепачкался липким соком.
Когда сливы закончились, Сатья, довольный и липкий, отправился домой.
– Мама! – крикнул он, вбегая в дом. – Смотри, что мне дали!
Мать обернулась – и ахнула. Весь её чистенький, аккуратный сын был перемазан с ног до головы!
– Сатья! – вскричала она. – Что это?! Где ты так испачкался?!
На шум пришёл Маниш. Увидев сына, он нахмурился.
– Кто тебя так измазал? – строго спросил он.
– Обезьянка! – радостно сообщил Сатья. – Она кидала мне сливы!
– Какая ещё обезьянка? – не поняли родители.
– В саду! На дереве!
Маниш и его жена переглянулись.
– Покажи, – приказал отец.
Вся семья вышла в сад. Сатья тут же указал на дерево – там, среди ветвей, всё ещё сидела та самая обезьянка и доедала последнюю сливу.
– Вот она! – радостно крикнул мальчик.
Но родители не разобрали его слов – они решили, что это наглая обезьяна специально закидала их сына плодами, чтобы насмехаться.