Остров Трех Сестер
Сентябрь 1699
Она вызвала бурю. Порывы ветра, удары молний, ярость моря, которое было и тюрьмой, и защитой. Она вызвала силы, которые жили в ней, силы, которые рвались наружу. Светлые и темные одновременно.
Стройная, в плаще, развевавшемся как крылья, она стояла на исхлестанном ветром берегу. Одна, если не считать ее собственного гнева и скорби и ее силы. Силы, которая переполняла ее и билась внутри, как безумная.
Возможно, это и в самом деле было безумие.
Чтобы получить возможность прийти сюда, она навела на мужа и детей сонные чары. Она оставила их. Когда дело будет сделано, она не вернется. Больше никогда не обнимет ладонями любимые лица.
Муж будет горевать по ней, а дети – плакать. Но она не сможет вернуться. Нельзя свернуть с выбранного ею пути.
Она обязана отомстить. Справедливость наконец должна восторжествовать, чего бы это ни стоило.
Она стояла, протянув руки к вызванному ею же урагану. Ее распущенные темные волосы хлестали ночь, как плети.
– Не делай этого.
Рядом выросла женщина, полыхавшая во тьме как огонь, в честь которого она была названа. Ее лицо было бледным, глаза казались черными от страха.
– Буря уже началась.
– Прекрати ее. Сестра, прекрати ее, пока не стало слишком поздно. Ты не имеешь права.
– Права? – Та, которую называли Землей, круто повернулась, в ее глазах полыхал гнев. – А кто же тогда его имеет? Когда они убивали невинных в Сейлеме, преследовали, травили и вешали, мы ничего не сделали, чтобы остановить это!
– Остановишь одно, вызовешь другое. Сама знаешь. Мы создали это место. – Та, которая звалась Огонь, раскинула руки, словно хотела обнять остров, раскачивавшийся на волнах. – Ради того, чтобы выжить. Чтобы спастись самим и спасти наше Ремесло.
– Спастись? Выжить? О чем ты говоришь? Наша сестра мертва!
– Я скорблю о ней не меньше твоего. – Огонь умоляющим жестом прижала руки к груди. – Моя душа тоже оплакивает ее. Ее дети теперь у нас. Неужели ты бросишь их так же, как бросила своих собственных?
Безумие вцепилось в сердце женщины по имени Земля с той же силой, с какой ветер вцепился в ее волосы. Она уже ничего не могла с собой поделать.
– Если ты причинишь кому-то вред, то нарушишь свои клятвы, надругаешься над своим даром, а зло, которое ты пошлешь в ночь, воздастся тебе трижды.
– За справедливость нужно платить.
– Только не так! Твой муж потеряет жену, дети – мать. А я – еще одну любимую сестру. Ты изменишь себе и нашему Ремеслу. Она бы не хотела этого. Она не стала бы отвечать так, как ты.
– Она умерла, потому что не стала защищаться. Умерла, перестав быть самой собой, перестав быть такой, как мы. Наша сестра отказалась от силы ради того, что она называла любовью. И это убило ее.
– Таков был ее выбор, – сказала та, которую звали Огонь. – Однако она никому не причинила вреда. Если ты решишься использовать свой дар во зло, это уничтожит тебя и нас всех.
– Я не могу жить, скрываясь здесь. – На глаза навернулись слезы; в свете молний они казались капельками крови. – Не могу забыть и простить. Таков мой выбор. Такова моя судьба. Жизнь за жизнь, смерть за смерть. Будь он проклят во веки веков!
Женщина воззвала к мести. Молния сорвалась с неба, как стрела из лука, и поразила цель. Ради этого та, которую называли Землей, принесла в жертву свою душу.
Остров Трех Сестер
Январь 2002
Она бежала вдоль изогнутого берега, похрустывая заиндевевшим песком. Вода отступила, оставив на замерзшей земле пену, напоминавшую рваные кружева. В небе без умолку кричали чайки.
Первая миля осталась позади. Ее мышцы согрелись и работали безукоризненно, как хорошо смазанный механизм. Она бежала быстрой трусцой, мерно выдыхала клубы пара, вдыхала воздух, острый и холодный, как льдинки.
Чувствовала она себя великолепно.
На песке не было других следов, кроме ее собственных. К старым прибавлялись новые, потому что она бегала по зимнему берегу взад и вперед.
Если бы она решила пробежать привычные три мили по прямой, то пересекла бы весь остров Трех Сестер из конца в конец.
Мысль об этом всегда доставляла ей удовольствие.
Этот оторванный от материка клочок штата Массачусетс, все его улицы, холмы и бухты принадлежали ей. Помощник шерифа Рипли Тодд не просто любила остров, поселок и всех его обитателей. Она ощущала ответственность за них.