Чарльз сидел за столом, подперев подбородок рукой. Апатичный, лишённый бывалого блеска взгляд блуждал по периметру окна. Капли дождя, стекающие по стеклу, образовывали блестящие дорожки, что переплетались между собой, напоминая рисунок паутины. Заметив это сходство, Чарльз подумал: «Я словно паук, застрявший внутри этой бесконечной сети, которая стягивает меня со всех сторон. Ещё немного и мне совсем будет нечем дышать».
– Твой кофе уже остыл, – заметила жена Чарльза.
Он лениво отвернул голову от окна и опустил взгляд на нетронутую чашку. В чёрном круге показалось отражение его осунувшегося лица. Глаза утопали в глазницах, прячась за массивными надбровными дугами. Кожа, исчерченная морщинами, свисала вниз под силой тяжести. Из-за опущенных уголков губ грустная улыбка больше никогда на не сходила с его лица.
– Чарльз, ты меня вообще слышишь? Ты сейчас опоздаешь на работу, – сердито наседала жена, – Детей в школу придётся отвозить мне. Спасибо тебе большое!
Мужчина скучающе посмотрел на жену. Она стояла возле барной стойки, складывая детям на обед сэндвичи в яркие ланч-боксы.
Время беспощадно расписалось и на её, некогда прекрасном, лице. Миранда уже совсем не похожа на ту озорную конопатую девчушку с пышными огненными волосами. Оттенок её лица теперь имел нездоровый зеленоватый цвет. Волосы стали тонкими и тусклыми, вечно скрученные в бесформенный пучок на затылке. Небесно-голубые глаза стали матовыми, что Миранда напоминала ходячего мертвеца.
– Чарльз! Ты оглох? – разъярённо спросила жена.
– Я просто задумался. Налей, пожалуйста, свежего ко… – мужчина запнулся, отвлекаясь на звонящий телефон, – Алло.
– Мистер Чарльз Дауман? – уточнил приятный женский голос.
– Я.
– Здравствуйте. Вас беспокоит медсестра Палмер из хосписа Святой Марии. Мне очень жаль сообщать вам эту новость по телефону. Простите. Сегодня ночью скончался ваш отец – Ларри Дауман.
Чарльз регулярно проигрывал этот разговор в голове. Когда он последний раз видел отца в прошлом году, он был очень болен и совсем выжил из ума. Поэтому мысли о его скорой смерти всё чаще посещали Чарльза. Он думал, что был морально готов к этой новости. Но вот, когда Чарльз слышит фразу: «Ваш отец мёртв» в реальности, его сердце пропустило удар, и потом ещё один. Нахлынувшие детские воспоминания и образ отца, затянули болезненный узел в груди, выбили весь воздух из лёгких, что он не в силах был ничего ответить.
– Мистер Дауман, вы здесь? – вкрадчиво спросила медсестра Палмер.
– Э… Да. Да, – протяжно выдохнул мужчина.
– Похороны пройдут в эту пятницу. После вы должны будете поговорить с адвокатом по поводу вступления в наследство. Примите мои искренние соболезнования.
– Хорошо. Конечно, я приеду. Простите, про какое наследство вы говорите? Насколько мне известно, он продал всё имущество перед размещением в хоспис.
– Я имею в виду особняк в Хардфоршире, мистер Дауман. Ваш отец завещал его вам.
В памяти Чарльза всплыл старый двухэтажный дом, в котором он провёл своё детство. Тёмно-серые обшарпанные стены фасада с большими прямоугольными окнами, света через которые проникало так мало, что в комнатах было всегда холодно и темно. Чарльзу дом никогда не нравился, он его пугал.
– Будем вас ждать, мистер Дауман. Примите ещё раз мои соболезнования, – вырвал из воспоминаний женский голос.
– До встречи, сестра Палмер.
Миранда шумно поставила перед мужем чашку свежесваренного кофе, чуть не расплескав горячий напиток на его белую рубашку.
– И на кой чёрт нам сдался этот покосившийся сарай? – разозлилась жена, когда Чарльз пересказал ей телефонный разговор, – Остальное же имущество он продал, а деньги передал в хоспис. Конечно, им они гораздо нужнее, чем нам.
– Я выставлю его на продажу. Конечно, сначала нужно проверить в каком он состоянии. Возможно, потребуется косметический ремонт, – сказал Чарльз, отпив кофе.
– Ты издеваешься? Какой ремонт? У нас нет на это денег! Проще снести его, – возмутилась Миранда.
Мужчина молча спрятал лицо за чашкой и отвернулся к мокрому окну. Выслушивать очередные нападки и упрёки от жены ему было невыносимо. Сейчас его больше всего волновал толстозадый начальник, который, с полной уверенностью думал Чарльз, его не отпустит с работы на похороны отца.