– Отпусти, сука! – цедила я сквозь стиснутые зубы, пытаясь высвободиться из его железных тисков. Холодное лезвие ножа впивалось в мою кожу, приставленное прямо к горлу.
– Не рыпайся, шлюха, а то проколю тебя как шашлык! – Его голос был полон звериной ярости, и нож ощутимо надавил сильнее, заставляя меня задержать дыхание.
– Томас, будь благоразумен! – в отчаянии закричал старик напротив нас, его голос дрожал. – Отпусти девочку, она вернет тебе товар, клянусь!
– Нахуй мне этот товар?! – взревел Томас, и я почувствовала, как лезвие прорезает кожу. Острая боль обожгла горло, и маленькая струйка горячей крови предательски потекла по моей шее, щекоча кожу.
– Томас, подожди, давай всё решим! – умолял старик, пытаясь уговорить его. – Ты же знаешь, девочка молодая, она ещё не понимает наш мир. Не натвори глупостей!
– Ха-а-а-а! – рассмеялся Томас, и его смех прозвучал как хриплый, удушливый лай, заставляя меня содрогнуться. – Мне похуй! – Он сплюнул густой харчок прямо мне на белоснежную, но потрепанную обувь, словно метя в самое сердце моего достоинства.
Старик не останавливался, его дрожащие руки отчаянно тянулись ко мне, он пытался вытащить меня из этого ужасного, смертельного положения.
– Слушай, сука! – начал мне на ухо говорить Томас, его голос стал низким и угрожающим, а я почувствовала его мерзкое, вонючее дыхание, от которого хотелось немедленно отшатнуться. – Мне товар не нужен, мне нужны только бабки, понимаешь?! – Он дёрнул меня за волосы, заставляя посмотреть ему в глаза, полные безумного блеска. – Ты пойми, красавица, сначала я убью тебя, а потом они убьют меня! Мне нужны деньги! – заорал мужчина, и его хватка на моём горле стала ещё сильнее, а лезвие ножа, казалось, прорезало плоть до кости.
Всё это время, пока Томас изрыгал угрозы, я аккуратно, миллиметр за миллиметром, одной рукой пыталась вытащить свой нож из заднего кармана брюк. Я была профи в вытаскивании вещей – года тренировок не прошли даром – и тут мне повезло. Мои пальцы сомкнулись на рукоятке. Когда мужчина надавил ещё сильнее, и лезвие вонзилось глубже, я поняла – в живых останется только один из нас, и это буду я.
Я резко ударила его по коленке, целясь в нерв, и, воспользовавшись его секундным замешательством и ослабевшей хваткой, выпрыгнула из-под ножа, отшатнувшись в сторону. Он взревел от боли и ярости, замахнулся на меня своей огромной рукой, но я была быстрее. Моё лезвие, холодное и острое, полностью, до самой рукоятки, вошло ему в живот.
Это было моё первое убийство. Ужас, чистый, животный страх – вот что я пыталась унять, но горячие, предательские слёзы всё равно покатились по глазам, размывая силуэт Томаса. Мужчина, которому я только что продырявила живот, смотрел на меня с немой смесью шока и абсолютного неверия в потухающих глазах. Я резко выдернула нож на себя, и тёмная, горячая кровь фонтаном брызнула в разные стороны, пачкая всё вокруг.
– Господи, что же ты натворила, девочка?! – выдохнул старик Тихон, его голос был полон невыразимого ужаса и отчаяния.
Я с ужасом посмотрела в глаза старика, который все эти годы был для меня единственным близким человеком, моей семьёй. – Что мне делать, Тихон? – тихо, почти беззвучно прошептала я, чувствуя, как мир вокруг сжимается до этой комнаты. А тело напротив, массивное и ещё минуту назад живое, издавало свои последние предсмертные хрипы, корчась в конвульсиях на полу.
Тихон подошёл ко мне, его лицо было мертвенно-бледным, но взгляд оставался стальным. Без лишних слов он взял из моей дрожащей руки нож, который я всё ещё инстинктивно сжимала. Затем, даже не поморщившись, подошёл к Томасу, из которого уже уходила жизнь, и резким, отточенным движением перерезал ему горло. Кровь огромным, пульсирующим ручьём хлынула на пол, мгновенно окрашивая всё вокруг в багровый цвет, словно адский закат. Воздух наполнился тошнотворным запахом железа.
– Эх, дура ты, девка, – сказал мне Тихон, глядя на меня с горькой усмешкой и разочарованием. – Была дурой, так и осталась дурой.
Я всхлипнула, пытаясь сдержать подступающие рыдания, которые душили меня. Казалось, каждый вдох давался с трудом.