Хочу отдельно поблагодарить за помощь в написании моей первой книги вот этих замечательных людей:
Цыганкова Елизавета – лучшая лонгбордистка Москвы.
Кузьмина Нина – самый отважный сталкер города.
Чурилова Александра – одаренный перспективный художник
И, конечно же, компанию с «КОЛОБКА1», помогавшую мне советом при отсутствии идей и мотивации…
Вы думаете просто писать книги? Может, вы будете правы, ответив, что просто. И, конечно, правы, когда подумаете, что это трудно. Один из вариантов всё равно будет правильный. Мне было нелегко в этом, но я справилась. «Через тернии к звездам», или как там было? Эту книгу я посвящаю своей минувшей не так давно школьной жизни и всех моментов, связанных с ней. Посвящаю её людям, с которыми у меня очень много хороших и плохих, радостных и не очень воспоминаний, мы с ними связаны событиями многих лет и разной степени печальности. Не ошибусь, если сейчас предположу, что многие сразу подумали: «Да какие многие годы в её возрасте? Какие – такие события? Не вкусная каша в детском садике?» Не смотрите так предвзято, ведь вы не судите книгу по глупой обложке. Мои друзья не боялись творить чудеса рядом с собой, рисковать ради своих бро2 и наслаждаться каждым моментом жизни. Ребят, я получила много поддержки от вас, когда она была мне так нужна. И мотивационные «пинки» я тоже получала, куда ж без этого. В этой книге я пыталась описать вас такими, какими я видела вас тогда, передать характеры, ваши увлечения и маленькие капризы. Люблю и буду любить несмотря ни на что…
Глава 1. В которой я вижу то, чего не должна
Я скучающе оглядела место. Старенькие покоцанные машины местных алкашей пылились тут не один год. Удивительно, как их ещё наркоманы не растащили. Живущие, кстати, тоже в этом доме.
За старым уазиком меня почти не было видно проходящим мимо случайным прохожим. А меня, как интроверта по натуре это радовало. Людей тут и вправду мало ходит, даже местные стараются лишний раз не высовываться. А всё из-за одной свихнувшейся на старости лет бабке, которой, видимо, не надоело за столько времени приставать к людям. Но это не мешает мне частенько зависать тут днем. Спасаясь от жары, прислоняюсь к какой-нибудь машине и читаю. Хорошее место, в общем-то, алкашей бы поменьше и вообще сказка.
Я усмехнулась своим мыслям и поджала ноги. Скейтборд, служивший мне эдаким табуретом, жалобно заскрипел. Ворчун, блин, старый. Ну, хоть разваливаться пока не собирается, и на том спасибо. Сколько раз я себе повторяю – смазать траки! И всё равно потом забываю! Не память, а просто склад бесполезных мыслей. Я сладко потянулась и уже собиралась уезжать. Время позднее, а я ребёнок послушный.
Сбоку послышался хруст листьев с ветками и буквально через машину от меня вышел человек. Жаль, что он встал в тень фонаря, и я могла только чётко рассмотреть его силуэт и некоторые детали одежды.
Он заозирался по сторонам, не заметив меня. Ну, правильно, кто ж такого карлика заметит! Уходить было уже как-то неудобно, да и любопытство пересилило. Ну, серьёзно, кто будет нервно мяться на парковке в половину двенадцатого? Да ещё и в одном из самых опасных районов Москвы! А вот про опасный район Москвы я не придумываю. Про нас даже заметку в газете сделали, так что можно смело показывать язык тем, кто не согласится.
Мужчина, а это был именно он, был одет довольно тепло, несмотря на конец июня. Широкие спортивные штаны, ветровка, цветастая бандана на лице. Он там не спарился внутри? Больше я ничего разглядеть не смогла. Тем более мне простительно. Он же не просто стоял на месте, а мерил шагами парковку, но всё также не выходя на свет.
С противоположной стороны моего невольного места пребывания появился другой человек. Его приход я прохлопала, думая о первом незнакомце. А если бы этот меня увидел? Их двое, а я одна! Но судя по движениям о моём присутствии даже и не догадывались. Я как ниндзя. Или шпион. Сижу тут и наблюдаю.
Второй был одет в легкое пальто с капюшоном, что не менее странно для лета, а потрепанные джинсы как-то не вязались с идеально отутюженным верхом. Он встал аккурат в свет фонаря, позволяя хорошенько себя рассмотреть молчаливому наблюдателю. То есть мне, конечно же. Не молодой, лет за тридцать пять точно, с отросшей щетиной и завалившимися глазами. М-да, помотала жизнь беднягу.