Рыбина выплыла из толщи воды и зависла у стекла, точно мое собственное отражение: длинная, желтовато-бледная, вся в веснушках и с розовыми глазами.
– Можно подумать, ты тоже просидела в офисе за компьютером девять часов без перерыва! – сочувственно сказала я ей, до слез огорчаясь, что меня-то никто не пожалеет.
Но рыбина пошевелила губами и, к моему великому удивлению, заговорила человеческим голосом:
– Хотите форельку на ужин купить? Правильно, четверг – рыбный день!
Голос был мужской, молодой, и звучащее в нем веселье плохо сочеталось с самоотверженным предложением решить вопрос с моим ужином ценой собственной жизни.
– Нет-нет, я просто так смотрю! Любуюсь! – поспешно открестилась я от приписанного мне жестокого намерения сожрать замечательную говорящую рыбу.
– Вам какая форель больше нравится – крапчатая или янтарная? – из-за огромного аквариума ко мне вышел парень в униформе супермаркета.
– Эта! – ответила я и потыкала пальцем в веснушчатую красноглазую рыбину, которая тут же испуганно канула в зеленые глубины.
– Это крапчатая, – авторитетно сказал молодой человек и запустил в аквариум сачок на длинной ручке. – Смотрите, какая красавица! Взвесить?
Я с острой жалостью взглянула на трепыхающуюся в сетке форель. Ее хвостовой плавник был глубоко надорван зигзагом, как будто ребенок рисовал молнию. Есть инвалидную рыбу?!
– Спасибо, не надо! – сказала я жестокому молодому человеку и поспешила переместиться к витрине с диетическим питанием.
Йогурты не посылали мне безмолвной мольбы о пощаде, и я могла их есть, не испытывая угрызений совести. Никуда не торопясь – дома меня никто не ждал, – я купила в овощном ряду тепличную клубнику, в булочном – пару свежих круассанов, в кондитерском – шоколадный батончик, в винно-водочном – маленькую бутылочку «Бэйлиса». Кофе у меня дома был, и я решила, что вопрос с меню ужина можно считать закрытым: равно как и вопрос с программой вечернего отдыха. Приду домой, приму душ, переоденусь из неудобного офисного костюма в халатик, хряпну рюмочку ликера, съем клубничку, потом выпью кофе с шоколадкой, а круассаны оставлю на завтрак…
Но четверг не зря был заявлен как рыбный день. Тема жаберных себя еще не исчерпала.
– Эй, Танюха! – оборвал мои мечтательные мысли горделивый голос соседки Галочки Пеньковой. – Зайди, глянь, что принес мой добытчик!
– Сейчас. – Я забросила в дверь своей квартиры пакет с покупками и пошла к соседям.
Галочкин муж Валерий – совладелец магазина итальянских продуктов «Мамма миа». Ассортимент в его гастрономическом бутике чрезвычайно обширный, и за те полгода, что мы с Пеньковыми соседствуем, я познакомилась с ним лишь отчасти. Валера то и дело притаскивает домой какие-то условно съедобные редкости: то огромные зеленые макароны, похожие на фрагменты трубы пылесоса, то здоровенные маслины, фаршированные апельсинами и орехами, то омаров, клешнями которых свободно можно кроить листовую сталь.
– У Галкиного мужа типичная для лилипутских мужиков гигантомания! – подытожила ехидная половинка моей души по прозвищу Тяпа.
С учетом того, что сам Валера ниже среднего роста, а его супруга вымахала под метр девяносто, это было очень похоже на правду.
– Во! – сказала Галочка, двумя руками ныряя в глубокую кухонную мойку. – Видала?
– Да! – не подумав, честно ответила я. Но тут же поправилась: – Нет!
В руках у Галочки вяло обвисла бледно-желтая веснушчатая рыбина с красными глазами.
– Тоже итальянская? – спросила я.
– Нет, наша, Валера сам поймал! – похвасталась хозяйка. – Говорю же – добытчик! Настоящий мужик!
– Мужичок-с-ноготок! – съязвила я, но тихонько, чтобы не обидеть соседку.
Галочка и Валерий вместе уже двадцать лет, но отношения у них самые теплые. Надо видеть, как трогательно они заботятся друг о друге – в семьях со стажем такое встретишь редко. Правда, у Пеньковых нет детей, которые помогли бы досрочно исчерпать родники заботы и нежности. Галка когда-то в молодости в тяжелых родах потеряла ребенка, еле выжила сама, и тогда врачи велели Пеньковым забыть о детях.
– Он у тебя еще и рыбак? – спросила я, чтобы Галке стало приятно.