Книга, предлагаемая вашему вниманию, удивительно, почти издевательски актуальна, ибо трактует самые коренные проблемы российской жизни, объясняет вещи, составляющие суть любой злобы любого нашего дня.
В этот Рим ведут все дороги. Приступать к описанию – хоть в целом, хоть в деталях – осточертевшего до тошноты переходного периода, в котором, как утверждают, Россия пребывает второе десятилетие, можно в самых разных терминах. Можно, например, говорить о революции, можно – о развале супердержавы, можно даже пользоваться официозными псевдосущностями: перестройка, там, демократизация, построение правового государства. Каждый из этих способов позволяет что-то из происходящего понимать; но попытка перейти от феноменологии к сколько-нибудь серьезному осмыслению событий неизбежно приводит – с чего бы мы ни начали разбирательства – к управленческим проблемам. Советский Союз развалился из-за неадекватности коммунистической системы управления современным ей задачам; новую Россию корежило и корежит из-за нерешенности на всех уровнях, от кухни до Кремля, проблем управления в современных нам условиях. То, что системный кризис, охвативший страну в начале 1990-х годов, был, да и остается, именно кризисом управления, не стало общим местом только по нежеланию наших сограждан – нормальные же люди! – думать о неприятном.
Если же все-таки начинать думать, то думать надо именно об этом – о русской модели управления. Полагаю, большинству из нас интуитивно понятно, что это – осмысленный термин, что управление в России почти инвариантно по отношению к самым радикальным переменам в устройстве государства, что перевернувшие, казалось бы, всё в жизни страны 1917 и 1991 годы базисных принципов этой самой модели отнюдь не поменяли. Однако связно доказать это утверждение не так просто, а потому доказательство оказывается само по себе увлекательным. Когда рукопись А. П. Прохорова попала ко мне в руки, я окончательно перешел от перелистывания к чтению, наткнувшись на спокойное и обстоятельное описание одной из наиболее специфических черт русской модели управления, параллельных структур, где в качестве двух абсолютно равноправных примеров рассматривались цели и методы «раскрутки» Алексея Стаханова – и настоятеля Троицкого монастыря Сергия (будущего св. Сергия Радонежского). Дойдя до этого места в книге, вы наверняка согласитесь со мной: никакой натяжки там нет; задачи установления примата партфункционеров над линейными руководителями в 1930-х годах и монастырской реформы в XIV веке действительно решались чрезвычайно сходными путями – запущенными сверху и подхваченными на местах «великими починами». Радоваться или печалиться тому, что Россия от Гостомысла до Тимашева [1] пребывает сама собой, – дело убеждений и темперамента, но знать это надо – и, прочтя книгу Прохорова, вы будете это знать твердо. Я не случайно процитировал здесь гр. А. К. Толстого: после его знаменитой «Истории Государства Российского», трехстопными ямбами навеки втолковавшей нам, что земля наша богата, порядка в ней лишь нет, нечасто, мне кажется, появлялись работы, так неоспоримо доказывающие органическую цельность русской истории.
А еще, прочтя эту книгу, вы получите стройное и, на мой взгляд, убедительное объяснение привычной всем нам двойственности в оценке этой самой русской модели. Ведь, с одной стороны, мы от колыбели знаем, что всё в нашей стране делается сикось-накось, что управленческие решения девяносто девять раз из ста вопиюще неэффективны и просто бездарны. С другой же стороны, мы имеем все основания гордиться феерическими, не имеющими аналогов достижениями отечественных управленцев, решавших задачи, очевидно нерешаемые: например, создание «с листа» вполне боеспособных Красной и белой армий; например, массовая переброска промышленности на восток в начале Великой Отечественной войны – да мало ли еще всем памятных примеров. С одной стороны, русская модель управления одержима уравниловкой и практически исключает конкуренцию – с другой стороны, она неким таинственным образом ухитряется в острый момент, когда нужно решить неразрешимую задачу, выдвинуть на ключевые позиции людей, способных ее решить. Обе эти группы суждений, по Прохорову, одинаково верны, а как они сочетаются в единую систему, я пересказывать не буду – сами сейчас прочтете.