Рифмованные вехи

Кто вместо кармы холит сало

и чья тяжелеет рука,

кому в любвях свободы мало —

тому и строчки свысока,

где персонаж, хоть не прилизан,

он вовсе не замшелый гнида,

мозгой на авангард нанизан,

который тащится с корриды,

кому с рожденья не везло,

кто не рожден в стране муравий,

но выжил партии назло

средь нищеты, лапши, бесправий…

Но это ль жизнь, когда от скуки

грешить ононом тянет руки?..

Герой, как многие, невзрачен,

общественной лапшой задрочен

и сексуально озадачен,

и встречным планом озабочен,

и у него был сильный жар,

по переходу не пойдя,

он несся, словно на пожар,

не ждя трамвая, как дождя,

спеша в стране полузаконов

и не поймать такси бояся,

он мимо промелькал балконов;

героя звали просто – Вася.

Он, сердцеедный кровопийца,

спешил бегом к жене партийца.

Мы проследим, усердно роя

истории отцвелый пласт,

генезис нашего героя, —

он был не ЧМО, не педераст,

хоть жизни битый был бичом,

по-мозахистски неудачен,

токсикоманился потом,

зелеными слезами плача,

вдыхал едко-дурящий дым

в малинно-серостной печали..,

а Головня и Киберштым

его геройством охмуряли,

когда Василия достал

МалевичРодченкоШагал.

Хоть быта сумрачная рябь

в малину парня окунала,

распаханная настежь зябь

ему суицидал внушала,

и он в израненной душе,

тянулся жадно к пистолету,

патрон дославши в ствол уже,

презрел Галлееву комету…

но ближе черная дыра,

откуда пуля вылетает,

пора, дрожит рука, пора —

…нет, револьвер на пол роняет,

и выстрел от паденья вдруг,

и неожиданный испуг.

Меж тем, партийный Сандараки,

владелец выпуклой жены,

кому лапшизм вполудосраки,

вдевал конечности в штаны, —

на совещание селекторное

спешил, побрит в привычный раз,

решать вопросы многовекторные —

вот краткий о партийце сказ,

кто с секретаршей не краснея

от непартийного бесстыдства,

грешил пренизменно говея

и греб с партийного корытства.

Чем и доволен был вполне,

не памятуя о жене.

В дела Партиец окунался,

что окунь в пруд ему родной,

и – телефон разогревался:

дела Партийца – вечный бой;

он изощрялся в партапломбах:

«…добавить планы по нитратам!..

…и сводку мне на стол по бомбам…

…все согласовано с Горбатым…

…мы западу не подражаем…

…снести молельный дом у рощи…

…всем биться насмерть с урожаем!..

…лингам искусственный для тещи…

…Бесплатный ужин октябрятам…

…Чтоб в сауне – свои ребята!..»

Партийца женка, – чисты ручки —

себя на людях не роня,

побаивалась мужа – скрючки,

верность постылому храня;

жила матроной по порядку,

мол, вся при доме и при муже,

и делала свою зарядку,

чтоб быть ей в талии поуже,

а муж выращивал пиявок,

лелея скользкую заразу

коммунистических удавок,

чтобы хватило всем по разу.

…Но революции – не хлебны,

партславословья – не молебны.

Подросши Вася не стрелялся,

совбытом плюйным приземлен,

и много пить не он боялся,

и он по шашкам чемпион;

партиец армии слинял,

Василь служил для пушек мясом,

потом завод душой обнял;

Партиец – был в лапшизме асом,

сам кавалер тройной морали

он вызрел в партлапшистер-спрут,

не шашки он любил, но ралли,

а Вася донор – баламут…

Он ждал ли в производстве спада…

Но – философия де Сада…

Рутинной жизни не томяся,

любя завод и пья вино,

был вроде бы устроен Вася:

под мышку пиво – и в кино;

на лыжах перся в выходные

в спартакиаде заводской,

и щедро даривал печенье

злой сероглазке, с проходной,

и прежде спать в своей хрущевке,

он газ и воду забывал,

и напевал совсем негромко, —

контрабасной струне внимал…

Но не всегда хотел он спать

и ночью пробовал писать…

Партийца тощие заботы

не оставались без наград,

ему, партийцу, были льготы,

и льготам был партиец рад;

иное Вася Наконечный,

хоть он герой не лыком шит

и встречный план любил беспечно,

все ж был паскуден его быт;

как Александра Фоминых,

здоровьем собственным рискуя,

он нагорбатил за троих

и кубок получил из туи.

И вроде дело Васи право, —

партийцы Васе – не по нраву.