Ричард Длинные Руки – виконт

Часть I

Глава 1

Зайчик взглянул в упор оранжевыми глазами, теперь оранжевыми, что постепенно переходят в коричневый, обычный для всех коней. Совсем недавно это были глаза адского зверя, в глазницах бушевало багровое пламя. Я обнял его за голову, поцеловал в замшевый нос.

Против обыкновения он не отстранился, брезгливо фыркая. В умных глазах тревога и настороженность, обнюхал меня, как собака, очень –тихо ржанул. Я погладил по шее, чувствуя под пальцами нежнейший шелк густой и длинной гривы. Боевые рыцарские кони, что достигают десяти, а то и больше ладоней в холке и весят по две тысячи фунтов, выглядят гигантами рядом с крестьянскими лошадками. Но мой Зайчик и среди них как гусь среди уток. У самых могучих из рыцарских коней толстые кости и могучие мышцы, они могут дать в галопе до сорока километров в час… правда, всего на несколько мгновений, которые так важны для решающего удара. А вот скорость моего Зайчика так и не знаю: при сильной скачке разогревается, как кусок металла в горящем горне. На мне вспыхнет одежда раньше, чем узнаю предел, не говоря уже о том, что сам превращусь в кусок плохо зажаренного мяса.

– Уже скоро, – пообещал я, – сегодня же увидим Каталаун!..

Оранжевость в его крупных глазах сменилась багровостью, а та опасно быстро перешла в пурпурное пламя, словно на затухающие угли костра дохнуло свежим ветром.

Как хорошо, когда не надо управлять конем. Зайчик всегда знает, куда я еду, куда хочу свернуть, когда надо идти галопом, а когда следует перейти на шаг или остановиться вовсе. Сейчас, когда мы с ним столько отмерили миль, я начинаю думать, что сдружился он только со мной. Прежнему хозяину он просто служил, потому что создан для того, чтобы на нем ездили, чтобы носить всадника и перевозить на себе тяжести.

Но ко мне прибегает на свист веселый и ликующий. Знает, что обязательно обниму и поцелую, почешу между ушами, а потом он понесет меня на спине, гордясь таким великолепным всадником. Возможно, в моем предшественнике слишком много от нечеловека, а единорога создавали именно для человека. Не знаю, но готов душу о пень, что Зайчик привязался ко мне больше, чем просто к хозяину.

Мул Кадфаэля тащится шагах в двадцати, сам монах углубился в книгу, как только читает при такой тряске…

Я оглянулся, уточнил Зайчику:

– Сегодня же заночуем в Каталауне… может быть.

Он фыркнул, покосился огненным глазом и снова фыркнул, обещая затоптать любого, кто выступит против нас на турнире. Дорога, опасливо поглядывая на темный мрачный лес, бежит в сторонке по выжженной солнцем рыжей земле. Небо плавится от дикой жары, горячие капли срываются с хрустального свода и больно бьют по голове, плечам, спине. Я уж совсем собрался свернуть к деревьям, но дорога обреченно вздохнула и, выбрав щель пошире в темной, застывшей в пугающем молчании стене, сама бросилась торопливо напрямик.

Мы старались не проезжать слишком близко к огромным стволам. Такие великаны обычно покрыты толстым слоем мха, на ветвях переговариваются птицы, которых даже я назвал бы странными, хотя в пернатости не силен. Однако птицы не должны хамелеонить, то и дело меняя окраску. У них перья должны быть как на спине, так и везде, а чешуя только на лапах, как напоминание о ящеричном происхождении. Эти же похожи на аквариумных рыбок, чешуйки так и сверкают, зато пение больше похоже на царапанье ножом по оконному стеклу.

Мой конь и мул брата Кадфаэля резво стучат копытами, деревья мрачные, но, и к счастью, стоят редко. На темные поляны изредка падает солнечный свет, заставляя прятаться под коряги гигантских многоножек, уховерток размером с крысу и болотных клопов размером с ладонь, что приспособились жить вот так, под камнями и гниющими деревьями во влажном лесу.

В приземистых мрачных дубах зияют темные дупла. Как будто порода такая: дубы все низкорослые, зато поперек себя шире, а в стволах обязательные дупла. Оттуда, из темноты, либо огромные желтые глаза, что следят с лютой злобой, либо в пустых недрах дерева трепещет странный свет, словно светлячки освоили электросварку.

Темный мох, облепляющий стволы, как будто чует наше приближение: начинает торопливо перемещаться по дереву. Особенно заметно, когда тропка проскакивает между двумя такими лесными великанами: на одном мох скапливается с южной стороны, на другом – с северной, даже наползает складками, бугрится, и все для того, чтобы дотянуться до коня или всадника.

Следующая страница