«Все могут короли, все могут короли…» – напевала я привязчивый мотивчик когда-то популярной песенки.
Завтра у меня начнется отпуск.
Заведующий терапевтическим отделением, где я работала рядовым терапевтом, пребывал в прекрасном расположении духа.
– «Тополиный пух, жара, июнь!» – проворковал он себе под нос и весело подмигнул.
Не июнь, а начало августа, хотела я его поправить, но промолчала.
– А идите-ка, Аглая Львовна, домой пораньше! Больных мало, обход вы провели, в истории болезней записи сделали. Что же вас томить? Настроение все равно уже отпускное!
От такой щедрости высокого начальства я слегка ошалела. Быстро переоделась, и пока оно не передумало, рванула на остановку троллейбуса.
Накупила продуктов в ближайшем от дома супермаркете и через пятнадцать минут поднялась на лифте на свой восьмой этаж.
«Сейчас наготовлю вкусного, отметим с Мишей мой отпуск. Сюрприз мужу сделаю: стол красиво накрою, бутылку белого сухого выставлю. Как раз к его возвращению успею. Раньше семи вечера не вернется…» – спланировала в голове.
Михаил где-то с полгода назад начал часто задерживаться на работе, а последние недели – каждый день. Говорил, что принял продавцом-кассиром Любу, совсем молоденькую девушку, и сам этому не рад. Вечно она что-то путала, недосматривала, ошибалась. Миша рассказывал, что Люба тупая, недалекого ума, но выгнать ее у него не хватало духа. Что-то там с семейными обстоятельствами…
Открыла ключом дверь, вошла и сразу насторожилась. В прихожей витал запах чужих духов. Поморщилась. Сладкие восточные ароматы я не любила.
Поставила тяжелый пакет с продуктами на пол и осторожно, на цыпочках, пошла по квартире.
В гостиной никого, а вот в спальне точно кто-то был.
Заглянула в распахнутую дверь. От сквозняка на окне парусом надувается нежнейшая вуаль.
Супружеская кровать. Яростный скрип пружин.
Сбитое на пол покрывало.
Одежда, разбросанная по полу.
Два переплетенных страстью тела – мужа и молодой девушки.
У нее – коротко подстриженные темные волосы. Призывно прогнутая в пояснице спина. Лицо, уткнувшееся в подушку. Пальцы с алым маникюром с силой скребут по простыни. И мой любимый муж, кроющий девицу сзади как кобель при случке.
Яростный рык Михаила. Томные стоны партнерши.
Они даже не слышали, как я вошла.
От увиденного сердце пронзило лютой болью. Я отказывалась верить своим глазам, впала в какой-то вязкий морок. Двадцать семь лет счастливого брака! Сыну двадцать шесть…
Сознание захлестнуло обидой и непониманием. Господи, какой ужас. Неужели это произошло со мной? Не может быть, мне снится дурной сон. Сейчас проснусь…
– А-а-а! О-о-о, – издала девушка громкие возгласы наслаждения, и муж, отвалившись, обессиленно распростерся с ней рядом.
Нет, все наяву!
– Миша?! Почему ты дома? – задала я дурацкий вопрос – первый, что пришел в мою затуманенную от увиденного ужаса голову.
Муж резко повернулся, замер и побледнел.
Девица громко вскрикнула, загородившись подушкой. Но не смутилась. Я охватила ее взглядом.
Красивая, юная…
Коротко постриженные волосы, модная укладка. Большие фиалковые глаза в обрамлении густых ресниц… Яркие губы, длинная беззащитная шея…
И на этом фоне – удушливый запах парфюма. Как в прихожей…
Показала девице рукой на дверь.
– Пошла отсюда вон! – процедила я сквозь зубы.
Девица зло сверкнула яркими глазами.
– Не смей так со мной разговаривать! – ее голос сквозил презрительным холодом. – В зеркало себя видела? Старуха, в тираж вышла. Миша меня полюбил, мы скоро поженимся. Придется тебе смириться.
Я перевела взгляд на мужа. Его лицо затвердело. Ледяной взгляд обжег кожу. Никогда я не видела у него такого взгляда.
– Аглая, без истерик. Выйди, мы с Любашей оденемся. Подожди меня в гостиной. Я собирался поговорить с тобой позднее, но раз ты теперь все знаешь…
На автомате прошла в гостиную и опустилась на диван.
Вот значит как. Любаша. Тупая кассирша. На тупую молодуха явно не походила. Наоборот – чувствовалось, что свое дело знала.
В комнату вошел Михаил и встал напротив.
– Я подал на развод. Собирался сказать тебе завтра. Но так получилось, что говорю сегодня.