Не важно, в каком году произошла или произойдет эта история. Важно, что все это – чистая правда.
Первая молния рассадила небо, как раз когда Витек собрался сойти с бетонки на утоптанную тракторами кромку поля. Он уже занес ногу, как вдруг черная стена ночи раскололась пополам и из трещины вырвался ослепительный свет, на мгновение превращая ночь в день.
Витек замер было в испуге, но тут тяжелая дождевая капля разбилась о его макушку, заставив устремиться вперед. От края до края земли перекатился рассыпчатый гром, а когда он смолк, стало слышно, как капли шлепаются о дорогу все чаще, быстрей, громче...
Через минуту вокруг были только темная муть и монотонный шелест. Огни поселка, что так призывно блеснули из-за реки, сгинули в дожде. Витек, спотыкаясь и раскачиваясь, двигался вдоль края кукурузного поля, чувствуя, как над головой нагнетается вся сила и злость, на которую способна летняя гроза.
Земля под ногами стремительно раскисала, а ему предстояло еще немало пройти: обогнуть поле, пересечь березовую рощу, спуститься по долгому пологому берегу к переправе, вновь подняться. А там еще миновать картофельные огороды, которые сейчас неотвратимо превращались в болота, и лишь тогда выйти к задворкам поселка.
Тетка была бы им недовольна. Только круглый дурень, сказала бы она, мог попасть в такую грозу, когда все нормальные люди сидят по домам. Но тетки здесь не было. Тетка находилась сейчас в своей кровати и похрапывала.
Надо было оставаться у свояка, допивать самогонку и слушать продолжение лекции о различных способах ловли рыбы. Об этом свояк мог рассуждать хоть до утра. Витек бы и остался, но понадеялся поспеть домой до грозы. Не послушал никого, понесло его в ночь домой, потому что договорился с утра снимать двигатель с молоковозки и ставить его на ремонт. А теперь вот сам – как рыба, весь мокрый...
Вода рушилась с неба, и не было ей конца. Поминутно сверкали молнии, гром сотрясал небеса над самой головой. Витек то и дело испуганно вжимал голову в плечи, и струйки холодной воды стекали с волос за шиворот. Громадные куски мокрой глинистой земли налипли на сапоги и нипочем не хотели отваливаться. Приходилось останавливаться, трясти ногами, бить ими друг о друга.
Витек вдруг сообразил, что может выгадать не меньше полукилометра, если пойдет не вокруг поля, а прямиком через него. Была бы здесь тетка, она догадалась бы раньше. Витек только не мог для себя решить, что лучше: продираться сквозь чащу кукурузных стеблей, где земля покрепче и посуше, или ползти по просторной, но грязной и топкой обочине.
Он выбрал первое. Сначала идти было легко – грязь и впрямь не приставала к ногам. Но уже скоро борьба с упрямыми кукурузными стеблями настолько замучила, что Витек остановился и, словно заклинание, прокричал в небо длинное замысловатое ругательство.
Заклинание не помогло. Было холодно и мокро. Уставшие, избитые стеблями ноги ныли и подгибались, путь домой уже казался бесконечным. Витек нащупал в кармане четвертинку самогона, которую ему вручили в дорогу, и сделал несколько неторопливых, вдумчивых глотков. Тело согрелось лишь изнутри.
Витек захотел повторить прием микстуры и уже нашел губами горлышко, как вдруг случилось что-то невообразимое.
Громадная огненная стрела обрушилась с неба и вонзилась в землю с такой силой, что все вокруг затряслось. От грохота заложило уши. Витек выронил бутылку и оцепенел. Всего в десятке метров от него поднялся фонтан вздыбленной земли, кукурузные стебли с треском вспыхнули, но тут же погасли, сбитые дождевыми струями. Пошел густой дым.
Витек не одну минуту простоял, хлопая глазами и представляя себе, что могло с ним случиться, не остановись он принять самогонки. Он нагнулся, поднял бутылку и бережно поместил в карман. «Спасительница», – подумал он.
Огонь выдохся, дым рассеялся, и все опять погрузилось в мокрый мрак. Витек сделал несколько робких шагов к месту удара молнии. Ему все казалось, что в любую секунду это может повториться, и тогда от него точно мокрого места не останется.
Пахло гарью, жженые стебли расползались под ногами. Витек всматривался в темноту и вроде бы различал опаленный круг и воронку в его середине. Он поежился. Может, не молния это была, а бомба, случайно упавшая с пролетавшего самолета? Идти дальше было страшно, оставаться – еще страшнее, да и незачем.