На юго-востоке Ленинградской области рядом с городом Тихвин небо сковалось однотонной мглой. Поддувал лёгкий, мартовский, счастливый ветерок. Он, наполненный свежестью, как живучий аромат духов в небольшом флакончике, бодрил. Веяло весенней новизной. Запорошил редкий снежок. Большие белые хлопья кружили, точно был объявлен танец вальс. На пригорке возвышались небольшие, деревянные домики. Они все вместе обозначались на карте, как дочный посёлок. Но название, где – то затерялось. С высокой горы открывались чудные виды. Здесь можно запечатлеть и Тихвинский Успенский собор, и Тихвинский монастырь, и Храм святого Иова Многострадального, и Спасо-Преображенский собор и даже немного Площадь Свободы. Красиво и величественно смотрелись шпили и купола. Они отражали томный солнечный свет. Деревья ещё заметно белели от снега. Да и кругом властвовала зима. Она, казалось, решила задержаться и надолго. Поля да пригорки утопали ещё в большом снегу. Лишь маленькие перелески темнели. Где – то там прыгал и петлял зайчишка. Он знал свой привычный маршрут. Но всё же решил немного импровизировать. Он круто покатился с отлогого склона. А затем смачно нырнул головой прямо в белую кутерьму. И застрял там надолго. Он походил на смешного персонажа какого – то мультика.
Долина белела. Одно поле сменяло другое поле. А за ними тянулись пригорки. И, казалось, им нет ни конца, ни края. И леса белели от снега. На высоких, вечнозелёных ёлках сидели точно шапки ушанки из белой материи. Как будто кто – то и впрямь присел на завалинке, чтобы отдохнуть с дороги и перевести дух.
Ветерок вновь напомнил о себе. Он подул чуть сильнее. Точно разгонялся спортсмен – легкоатлет со старта. Его мышцы заметно напряглись. Он был самым быстрым и уже имел множество наград. Не раз стоял на пьедестале. Он хотел вновь победить и быть первым на финише. Повеяло морозной свежестью. И снежок запорошил немного ярче.
На пригорке красовался тот самый, мало кому известный дачный посёлок без названия. Домики тянулись в ряды. Но их можно сосчитать легко, просто загибая пальцы. Среди построек ничем не выделялся небольшой, приземлённый цвета серого дымка домик с низкой треугольной крышей. Она немного прогибалась в середине, как спинные позвонки какого – то млекопитающего животного. Из слегка косой трубы цвета уже облезлого красного кирпича тянулся небольшой дымок. Он крутился, как редкий уж.
Рамы на небольших окнах чуть косились. Деревянные подоконники немного покрылись плесенью, которая удачно засыхала. И, казалось, ею можно заваривать чай. Или закручивать в бумагу и курить, как самокрутку. Точно специально хозяин дома содержал такое хозяйство и такой урожай.
Сам же герой – любитель романов Жюля Верна и Александра Дюма, как обычно, замечтался. Он лежал на сеточном гамаке в небольшой, спальной комнате. Над его головой витал белый дымок. Парень тянул папиросу. Просто любил побаловаться, но не увлекался. Его звали Алексей Николаевич Котёночкин. Ему недавно исполнилось двадцать семь лет. Дом ему достался по наследству от бабушки Тамары Яновны Сумасбродовой. Она дожила до ста пяти лет. Но совсем уже не соображала. Всё время что – то бормотала себе под нос. Ей диагностировали полную шизофрению, склероз и полную атрофию тазобедренных суставов. И как – то ей показалось, что в деревню вступили немецкие войска, как 1941 году. А на календаре маячил 1981 год. Бабуля, уже прикованная к инвалидной коляске, оказалась весьма бойкой, ловкой и быстрой. Тогда ей уже исполнился сотый год. Она, страдая помешательством и расстройством психики, схватила из тайника двуствольное ружьё и упаковку патронов, которые перешли в её владение от представившегося пять лет назад деда Кузьмы. Тамара вооружилась и поспешила к окну. Она живо выбила прикладом оружия стекло из рамы. Воздух сотрясли шальные выстрелы. Засвистели дробовые пули. Эпичная мадам стреляла, куда глаза глядят. А зрение у неё уже тогда близилось к десятке минус.