Скрываясь за большим чайным бокалом, Даша исподтишка бросала косые взгляды на мужа. Он тоже пил чай. Его подбородок выпячивался вперед, а нижняя губа, облепляя край чашки, гадко расплющивалась. При этом он так сильно заводил глаза к потолку, что под темно-коричневой радужкой делались видны тонкие красные ниточки сосудов. Допив чай до последней капли, он вытер рот тыльной стороной ладони. Даша удовлетворенно ухмыльнулась – опять! Она теперь каждый раз с пристрастием следила за тем, как муж пьет чай. Он делал это всегда одинаково. Это и сводило Дашу с ума. То, что именно всегда одинаково. Обязательно – подбородок вперед экскаваторным ковшом, а нижняя губа к краю чашки – непременно мокрой скользкой пиявкой. Потом – красные прожилки белков закатившихся глаз и напоследок – смачная крестьянская утирка рта.
Митя… Митюша… Так его всегда зовет мать, то есть Дашина свекровь, Анна Петровна. Митюш-ш-ша… И это «ш-ш-ш» – последнее время особенно неприятно шуршит в Дашиных ушах, как сухие осенние листья, царапающие асфальт скрюченными ломкими кончиками. Друзья зовут Дашиного мужа Димой, но ей при знакомстве он представился Митей. Так и пошло: Митя да Митя… Он говорит, что только две самые главные женщины его жизни – мать и жена – имеют право называть его Митей. Когда-то Даша гордилась этой привилегией, теперь…
А еще он стал храпеть. Уляжется на спину, закинет руку за голову, ряззявит рот и давай… Раньше не храпел… Конечно, можно тронуть Митю за плечо. Он тут же перевернется на бок, и храп стихнет. Еще можно не рассматривать мужа, когда он пьет чай. Можно не замечать, как жадно он откусывает от бутерброда. Но как не заметить, если он завтракает всегда вместе с Дашей?
О таких мелочах, как вечно незакрученный колпачок тюбика зубной пасты или плохо вычищенная обувь, можно даже не говорить. Эти моменты уже давно и в полной мере осветили кинематографисты. Но ведь когда подобных мелочей накапливается много, то они уже не производят впечатления мелочей. Они, эти мелочи, как капли, сливаются в огромный вал цунами, который запросто может смести с лица земли Дашину семью.
Сегодня Даша опять ползала по полу ванной комнаты в поисках маленькой рифленой крышечки от пасты. Надо сказать, что ей даже не очень-то и хотелось ее найти. Она была бы рада выйти из ванной и предъявить Мите открытый, гнусно раздавленный и испачканный белыми разводами тюбик. Им можно было бы ткнуть мужу в самый нос и выплеснуть свое раздражение в крике: «Опять?!! Сколько можно?!!» Но крышечка как-то слишком быстро нашлась. Закусив в раздражении губу, Даша закрутила тюбик, отмыла его от пасты, поставила в пластиковый стаканчик и прошла на кухню. И вот вам – получите в награду за проявленную выдержку выпяченный подбородок с пиявочным ртом!
Митя допил чай, посмотрел на Дашу и, улыбнувшись, констатировал:
– Что-то ты нынче хмурая, Дашуня…
До чего же ей не нравилось, когда он называл ее Дашуней! То есть раньше, конечно, нравилось. Теперь же эта вариация имени почему-то казалась вульгарной…
Даша ничего не ответила мужу, стараясь припомнить, когда же все это началось. Когда она впервые почувствовала раздражение в ответ на самые рядовые Митины слова и довольно невинные проступки? Похоже, что давно… Да, она уже… очень давно… глядя на мужа, испытывает острые приступы неприязни. А в сущности, что такое – незакрученный колпачок зубной пасты? Ерунда! Даже если бы он вообще не нашелся, а тюбик в эти несколько минут успел скрючиться от усушки, и тогда не стоило бы так раздражаться. С другой стороны… если каждое утро смотреть на Митин рот…
Даша так глубоко задумалась, что не заметила, как муж подкрался к ней сзади, обнял за плечи, поцеловал в шею и интимно шепнул в самое ухо:
– Не выспалась?
Дашу брезгливо передернуло. Муж не понял, что брезгливо. Движение плеч жены показалось ему эротичным и многообещающим. Он спустил с ее плеч шелк утреннего халатика и поцеловал сначала между лопатками, а потом в то место, где плечо плавно переходило в шею. Даша закусила губу чуть не до крови, чтобы только не заехать Мите этим же самым обнаженным плечом в лицо. Митя же не подозревал о ее мыслях, а потому спустил халат еще ниже. Скользкая шелковая одежонка услужливо обнажила весь Дашин торс, насборившись глянцевыми складками на поясе. Митя тут же положил обе руки на грудь жены. Даша поймала себя на том, что ей очень хочется пнуть мужа ногой в самое причинное место.