В тот зябкий январский вторник случилось нечто из ряда вон выходящее. Инспектор Кремер, не договорившись о встрече, нагрянул около полудня в старый, из бурого песчаника, особняк Ниро Вулфа на Западной Тридцать пятой улице и, пройдя вслед за мной в кабинет, обменялся приветствиями с Вулфом, уселся в красное кожаное кресло и без обиняков выпалил:
– Я заскочил попросить о маленьком одолжении.
Самое поразительное, что он сам это признал. Я исторг сдавленный стон и едва не свалился со стула. Кремер ожег меня пронизывающим взглядом и спросил, не заболел ли я.
– Нет, сэр, – учтиво ответил я. – Я здоров как бык. Но вы только что ошарашили меня. Вы столько раз, приходя за одолжением, пытались взять его силой или выколотить, что теперь я просто потрясен. Ну да ладно, – великодушно отмахнулся я, – кто старое помянет…
Лицо инспектора, и без того красное, побагровело еще больше. Широкие плечи напряглись, а серо-голубые глаза прищурились, отчего резче обозначились разбегавшиеся паутинкой морщинки. Но, видно, решив, что я валяю дурака, он сдержался.
– Знаете, кого бы я не прочь порасспросить на ваш счет? – поинтересовался он. – Дарвина. Чем вы занимались, пока обезьяна превращалась в человека?
– Хватит ссориться, – пробормотал из-за своего стола Вулф.
В его голосе угадывалось раздражение. Вулф готов был спокойно созерцать, как мы с Кремером вцепимся друг другу в физиономии, но совершенно не выносил, когда его отрывали от разгадывания кроссворда в лондонской «Таймс».
– О каком одолжении, сэр? – нахмурившись, спросил он.
– Сущий пустяк. – Кремер мигом успокоился. – Кое-что в связи с одним убийством. Неделю назад из Ист-Ривер возле Девяностой улицы выловили труп утопленника. Его звали…
– Леонард Дайкс, – бесцеремонно перебил инспектора Вулф, пытаясь побыстрее покончить с этим делом, чтобы успеть разгадать кроссворд до ланча. – Доверенный делопроизводитель в юридической конторе, лет сорока, пробыл в воде около двух дней. Имеются признаки сильного удара по голове, но смерть наступила от попадания воды в легкие. До вчерашнего вечера обвинения еще никому не предъявили. Я читаю все новости об убийствах.
– Еще бы! – по привычке буркнул Кремер, но тут же спохватился, что поступил нетактично, и поспешил исправиться, широко улыбнувшись; он умел улыбаться, когда хотел. – Мало того что преступник не найден, нам даже уцепиться не за что. Мы сделали все, как положено, сами знаете, и зашли в тупик. Жил он один в крохотной квартирке в доме без лифта на Салливан-стрит. Квартиру успели обыскать до нас. Не перевернули все вверх дном, но прочесали как следует. Ничего важного мы не нашли, но вот одна вещица, возможно, могла бы помочь, сумей мы разгадать ее смысл. – Он выудил из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги, выбрал из них конверт и достал из него сложенный пополам листок. – Мы нашли его в книге, в романе. Могу сказать, как называется роман и между какими страницами был заложен листок, но вряд ли это важно. – Кремер встал и передал листок Вулфу. – Взгляните.
Вулф пробежал листок глазами, а поскольку мне полагалось быть в курсе всех дел, чтобы Вулф в случае чего мог свалить вину на меня, я поднялся и протянул руку. Он отдал листок мне.
– Почерк Дайкса, – добавил Кремер. – Листок вырван из блокнота, найденного на письменном столе. Такие же блокноты лежат в ящике стола.
Я кинул взгляд на листок. Обычная белая бумага, шесть дюймов на девять, наверху аккуратным, почти прямым почерком написано и подчеркнуто слово «варианты». Далее следовал список имен: