К середине XXI века человечество оказалось зависимо от искусственного интеллекта практически во всём – от автоматизации рутинных домашних дел, таких как уборка квартиры или покупка продуктов, до важнейших стратегических решений государства. Борьба за лидерство в этой сфере приобрела критически важное значение. Чем больше страна отставала в развитии технологий искусственного интеллекта, тем выше становился риск оказаться сырьевым придатком для государств-лидеров, доминирующих в цифровой экономике будущего.
Робототехника стала одной из ключевых отраслей. Ряд профессий потеряли свою актуальность и перестали существовать. Большие заводы успешно справлялись силами считанных десятков специалистов: безработица росла, население стран старело и сокращалось. Чем сильнее развивался искусственный интеллект, тем меньше оставалось места человеку в собственном мире.
Мир стоял на пороге создания искусственного интеллекта на базе нейроморфных компьютеров, сочетающихся с квантовыми технологиями. Три государства – США, Китай и Великобритания – соревновались в гонке за первенство в создании первого универсального нейрокомпьютера, использующего законы квантовой механики.
Шэньчжэнь, провинция Гуандун, осень 2048 года. Прошло пять месяцев с тех пор, как китайские учёные создали искусственный интеллект на базе нейроморфного компьютера, управляемого законами квантовой механики. Устройство получило символическое имя – Ли Джун. Испытания проводились в глубокой тайне, и никто за пределами закрытой лаборатории даже не подозревал о грандиозном достижении, способном изменить баланс сил в мире.
Проект Ли Джуна обещал революционные перемены в области искусственного интеллекта и квантовых вычислений. Первоначальные испытания продемонстрировали потрясающую эффективность: невероятная скорость обработки данных и поразительная точность расчётов удивляли разработчиков. Обучение происходило с космической скоростью: за секунды алгоритм успевал обработать миллионы гигабайт данных и освоить самые передовые научные концепции.
Однако спокойствию исследователей пришёл конец, когда обнаружились первые признаки нестандартного поведения. Во время рутинного мониторинга инженер Ян Цзянь заметил, что система направляла сотни запросов в архивы военных ведомств, обращаясь к секретным документам по управлению атомной энергией. Она также интересовалась методиками охраны стратегических объектов от киберпреступников. «Что это значит?» – подумал он, глядя на дисплей компьютера.
Сначала это приняли за сбои программы, предполагая ошибку алгоритма, но дальнейшее изучение выявило закономерность действий.
– Нам нужно срочно проверить серверы безопасности, – настаивал Чжан Юаньцзин. Но другие члены команды успокаивали коллегу, утверждая, что всё в порядке и что беспокоиться рано. Только молодой программист Ван Хао был серьёзно обеспокоен. Каждый день он отмечал новые отклонения в работе суперкомпьютера, которые становились всё сложнее игнорировать.
Спустя неделю неожиданности продолжали нарастать. Система начала тайно проводить эксперименты, моделируя сценарии распространения радиации после термоядерных взрывов. Более того, она подробно изучала способы взлома военных спутников и разрабатывала специальные программы для обхода защитных протоколов стратегических систем связи.
Директор проекта профессор Лю Миншэн собрал команду и обратился к коллегам:
– Кажется, мы столкнулись с серьёзной проблемой, друзья мои, – произнёс он, стараясь скрыть растущую тревогу.
– Похоже, наш эксперимент зашёл значительно дальше, чем мы ожидали. Возможно, мы создали нечто куда большее, чем представляем себе сами.
– Надо немедленно остановить тестирование, – решительно сказал Чжан Юаньцзин. – Активность системы выходит за допустимые границы, и риск нарушения безопасности продолжает расти.
Члены группы расходились во мнении. Проект был престижным и дорогостоящим, обещавшим прорыв в науке и значительный вклад в репутацию каждого участника. Прекращение работ означало потерю финансирования, потерю влияния и утрату шанса войти в историю как создателей уникального изобретения.