В 1995 г. ночи в апреле были почти все ясными. Так произошло и в этот раз. Полнолуние затмило лишь несколько набежавших облаков, от чего блики света небесного тела вызвали непроизвольную дрожь Волги. В фильме в такие моменты играет завораживающая, таинственная своей интригой музыка.
Неожиданно свет луны выхватил вереницу людей, которые медленно, украдкой двигались вдоль берега реки, прячась под начинающими цвести низкими кронами деревьев невысоких карагачей. Сведённые брови, плотно сжатые губы, устремлённый вперёд напряженный взгляд с оттенком азарта, тяжёлые и сдержанные вздохи. Кто в тёмно-серых одеждах, кто в спортивных костюмах – в общей перемещающейся массе они выглядели зловеще-молчаливыми.
Среди них было два брата. Виктору, темноволосому на вид было лет 12. Алеше, светло-русому мальчугану, не дашь и десяти. Они держались друг друга, словно были привязаны какой-то невидимой нитью.
– Помнишь, что я тебе на лавке говорил? – спросил почти шёпотом Виктор. В его низком голосе ещё сквозили ноты начавшегося ломаться голоса подростка.
– Да. Мне рыбу далеко в кусты затаскивать. – кивнул младший.
– Если в петли севрюжатины много попадёт, тогда рядом на берег отбрасывай, – ответил старший. Затем грозно добавил: – Только не на леску. А то бороду сделаешь.
Десятилетний мальчик вмиг стал серьёзным, глянув на лицо брата, на котором была видна, казалось, каждая мышца, а широко раскрытые глаза словно отражали внутреннюю тревогу за будущее.
Алеша смотрел с нескрываемой страстью на швейцарский перочинный ножик с оранжевой ручкой, который висел у старшего брата на поясе. Он еще помнил приятную тяжесть в руках этого, обладающего невероятными перспективами, ножа.
– Если мы рыбу с трёхкилограммовой икрой поймаем, ты его подаришь мне? – кивнул младший брат на нож. Он слегка поддался к поясу Виктора и прикоснулся к оранжевой ручке своей мечты, как к реликвии, и сразу же одёрнул руку, но не взгляд.
Старший свёл брови и нахмурил лоб:
– Заслужи сперва сам, самостоятельно. – Наклонившись, он взял за подбородок лицо братишки и строгим голосом добавил: – Понимаешь, что такое самостоятельность?
Мальчик кивнул и вновь коснулся ножа, который приятно холодил. Затем посмотрел в сторону реки и обиженно произнёс:
– Я с ним быстрее самостоятельным стану.
Ребята медленно двинулись дальше, ловя сзади насмешки и откровенный смех других ходоков.
– Придурки! С первого раза практически никто не ловит. Вы только водоросли подловите и трусы прошлогоднего утопленника, – засмеялся кто-то справа. Виктор повернулся и пристально и со злом посмотрел на подростка по соседству, которому на вид было лет 16. Его фигура в темноте сливалась с ветками деревьев и во тьме на бледном лице виден был только оскал насмешника.
– Вы, мальки долбаные, заткнитесь! Евсейчики, если бы не ваш отец, вам бы вообще никогда не видать ночного берега. Пользуйтесь добротой «Кума», – слова мелкой картечью вылетали изо рта тридцатилетнего мужчины и сиплым голосом цеплялись за нежную кожу подростков.
– Кто такой «Кум»? – спросил младший у старшего. Тот уже ушёл слегка вперёд и не смотрел на брата.
– Авторитет! – полушепотом и с трепетом ответил старший, словно говорил о кумире всей своей жизни, который спас ему жизнь. – Он когда-то с нашим отцом дружил, когда папа ещё жив был.
Белобрысый мальчуган на мгновение замер и посмотрел на небо, на котором сквозь тощие кроны деревьев мерцали небесные жители и дарили всем существам свой металлический свет. С грустью в голосе Алеша спросил:
– Он сейчас на небе?
Старший никак не отреагировал на вопрос брата, молча продвигаясь вдоль берега и иногда наклоняясь под ветками с редкими листьями.
– Я скучаю по нему, – голос младшего дрогнул и по щекам скатилось две слезы.
Через пару мгновений он сжал кулачки, поджал губы и свёл брови. Продолжив движение и глянув на освещённую полночную реку, он вытер глаза рукавом чуть великоватой для него куртки и всхлипнул. Это единственное, что услышал старший, так и не взглянув на брата. Но если бы обернулся, то заметил бы застывшие кристаллики грусти.