Пролог
(Голос Леры, настоящее время)
"Я всегда думала, что лето – это время беззаботности и счастья. Какая чушь. Лето – это время, когда мир показывает тебе средний палец, а ты должен улыбаться и делать вид, что все в порядке. Но я не улыбаюсь. И не буду. Мое лето сломалось. И я плевать хотела на все, что будет дальше."
(Сцена из прошлого, за несколько дней до трагедии)
Солнце слепило глаза, когда я выбежала из дома, на ходу застегивая рюкзак. Папа ждал меня у машины, улыбаясь своей фирменной, немного грустной улыбкой. Раньше это меня трогало. Сейчас только раздражает.
"Ну что, готова покорять мир?" – спросил он, открывая мне дверь.
"Покорять мир подождет," – ответила я, забираясь внутрь. "Сначала нужно сдать выпускные экзамены. А потом, скорее всего, просто сдохнуть от тоски."
Он засмеялся. "Это точно. Ну, тогда покорим хотя бы этот день. Куда едем?"
"К озеру. Но учти, ныть и читать мне лекции про мое будущее я не собираюсь."
Озеро было нашим местом. Хотя теперь, наверно, пора его сжечь. Воспоминания – худшее, что у меня осталось. Папа всегда умел слушать и понимать меня, как никто другой. Хотя сейчас я думаю, что это была просто манипуляция.
В тот день мы проговорили несколько часов, смеялись, шутили и планировали наше будущее. Он планировал. Я просто кивала и делала вид, что мне интересно.
Когда солнце начало садиться, мы решили возвращаться домой. Папа завел машину, и я включила свою любимую песню. В этот момент я была абсолютно счастлива. Или мне так казалось.
Но я ошибалась.
Потому что через три дня его не стало. И мое лето, и вся моя жизнь, превратились в кучу дерьма.
Море шумело, словно издеваясь над моей болью. Лера стояла на краю обрыва, сплевывая вниз. Дети внизу смеялись. Хотелось кинуть в них камень.
С тех пор, как папа сдох, прошло три недели. Три недели ада. И никто не смеет мне сочувствовать. Бабушка пытается изображать заботу, но я вижу в ее глазах только жалость. А жалость я ненавижу больше всего.
"Лере нужно сменить обстановку," – услышала она, как бабушка говорила по телефону с моей матерью. "Пусть приедет сюда, на лето. Здесь спокойно, свежий воздух, море… Может, ей станет легче."
"Легче не станет," – огрызнулась я, когда бабушка закончила разговор. "Мне вообще ничего не станет. Я просто буду ждать, когда это все закончится."
Приморский городок встретил меня запахом гнили и безнадеги. Улицы узкие, дома обшарпанные. Здесь все умирает. Отличное место для меня.
Бабушка встретила меня с идиотской улыбкой и полезла обниматься. "Добро пожаловать домой, Лерочка," – прошептала она, прижимая меня к себе.
"Это не мой дом," – прошипела я, отстраняясь.
Первые несколько дней я просто бродила по городу, как тень. Пыталась найти что-то, что заставит меня почувствовать хоть что-то, кроме злости и пустоты. Ничего не работало.
Однажды, сидя на берегу, я увидела какого-то придурка с доской. Он шел по пляжу, как будто ему тут все должны. Загорелый, наглый. Типичный местный идиот.
Он заметил меня, остановился и слегка улыбнулся. Я закатила глаза. Чего ему надо?
Он подошел ближе.
"Красивый закат, да?" – сказал он, садясь рядом со мной на песок.
"Плевать я хотела на закат," – ответила я, не глядя на него.
Он не отвалил. Просто сидел рядом, как будто, так и надо.
"Я Ернар," – сказал он, наконец.
"Мне плевать," – буркнула я.
"Ты, наверное, новенькая," – продолжил он. "Я раньше тебя здесь не видел."
"Я не новенькая. Я просто вернулась в это богом забытое место," – ответила я, сплевывая песок.
"Понятно," – сказал он. "Что-то случилось?"
"С чего ты взял?" – огрызнулась я.
"Просто выглядишь так, будто мир тебе должен," – ответил он, глядя на меня прямо в глаза.
"А тебе какое дело?" – спрос
Глава 1. Песок в горле
Здесь все казалось чужим, фальшивым. Коридоры школы пахли дешевой хлоркой и подростковым потом. Смех звенел фальшиво, перешептывания – подозрительно. Лера прижимала к груди потрепанный томик Камю, словно тот мог защитить ее от всего этого лицемерного балагана. "Папочка решил, что мне тут будет лучше," – подумала она с горечью. "Как же, лучше…"
Она шла по коридору, стараясь не смотреть ни на кого. Но взгляд все равно зацепился. В углу, возле обшарпанной стены, Ернар прижал к ней какого-то ботаника в очках, тряся его карманы. Монеты звонко посыпались на пол. Ботаник скулил что-то невнятное, пытался вырваться, но Ернар держал его железной хваткой. Вокруг собралась небольшая группа зевак, подбадривающих Ернара смешками и улюлюканьем.