Инна открыла глаза и сладко потянулась в постели. Затем она повела носом, но, к своему удивлению, не учуяла ни аромата свежей сдобы, ни кофе. Да и каких-либо шумов, свидетельствующих о том, что приготовления к завтраку идут полным ходом. Это было возмутительное упущение со стороны Инниного мужа. Инна села в постели и открыла рот, чтобы высказать лентяю, что она думает о его поведении.
Но как Иннин рот открылся, так он и закрылся. Мужа дома не было. Собственно говоря, Инна и знать-то сейчас не могла, дома ее муж или нет. Вчера вечером она сама бросила своего супруга и ушла из его квартиры в свой дом.
«На этот раз окончательно и бесповоротно!» – напомнила себе Инна. За те три месяца, что она была замужем, она собирала вещи пять раз, уходила от него навсегда ровно три раза и всего каких-нибудь раза два переколотила все бьющиеся предметы в доме муженька. Включая и огромную чашу из хрусталя, которую им подарил кто-то на свадьбу. Оба супруга отличались горячим темпераментом, поэтому ссоры вспыхивали на ровном месте.
Инна даже подозревала, что в родне Бритого – ее мужа и бывшего уголовника, ставшего ныне честным бизнесменом, не обошлось без примеси креольской крови. Хотя по внешности Бритого этого никак нельзя было предположить. У него была очень светлая кожа, каштановые волосы и голубые глаза. Но очень уж бурно Бритый реагировал на сущие пустяки. Ну к примеру, что Инна слегка построила глазки какому-то типу в ночном клубе. Ну подумаешь, делов-то! Это для кого-то, может, и подумаешь, но только не для Бритого.
– Боже, какой я осел! – орал Бритый, бегая взад-вперед по комнате и пытаясь рвать не себе волосы. – Зачем я на тебе женился! Какой дурак! А, какой дурак! Затмение на меня нашло, не иначе!
Разумеется, такое поведение мужа отнюдь не пробуждало в Инне теплых чувств и не способствовало примирению супругов. Рыдая, Инна собирала вещи и уходила к себе домой. Через пару дней ей надоедало проводить время в одиночестве. К тому же у нее иссякал поток ругательств, которыми она осыпала всех мужиков на свете, и своего драгоценного в частности. Тогда очень своевременно на пороге появлялся Бритый с извинениями и корзиной алых роз или королевских лилий.
Но в последнее время Бритый не с той прытью мчался мириться с Инной. А вместо лилий он в последний раз посмел явиться с каким-то жалким веником из розовых порядком подмороженных гвоздик. Разумеется, Инна с негодованием швырнула ему этот веник в морду, а Бритый немедленно исправил свою ошибку, купив охапку роз, но факт оставался фактом. На это раз нельзя было довольствоваться банальным уходом. Следовало применить какое-то более эффективное средство, чтобы подстегнуть чувства Бритого и заставить его ценить свою половину.
– Нет, ну что он себе позволяет! – возмущенно произнесла Инна, выскакивая из постели на холодный пол. – Уже три дня прошло, а от него ни слуху ни духу. А ведь Новый год через два дня!
Умываясь и чистя зубы, Инна пришла к выводу, что оставить без наказания такое возмутительное поведение Бритого просто нельзя.
– Пусть мне самой будет хуже, но я ему покажу, – бормотала Инна себе под нос, разглядывая свое отражение в зеркале. – Где вот он столько времени болтается?
С зеркала на нее с укором смотрела красивая девушка со стильной стрижкой, ровным легким загаром и абсолютно васильковыми глазами. Фигурка у Инны тоже была что надо. Рост за сто семьдесят. Худощавая, но где нужно – кругленькая. К тому моменту, когда Инна плюхнула на сковородку два яйца и энергично взболтала их, у нее уже созрел план.
– Уеду! – решительно воскликнула Инна. – И никому не скажу, куда. Пусть поволнуется! Пусть побегает! Явится сюда за мной, а меня и нету. Тю-тю! Ищи ветра в поле. Посмотрю, что он тогда запоет.
Тот факт, что она ни при каких обстоятельствах не услышит, что запоет Бритый, так как сама будет далеко, Инну ни капли не смущал. И намазывая масло на хлеб, она приняла окончательное решение уехать из Питера на несколько дней и встретить Новый год в обществе близких ей людей, а не этой бесчувственной скотины, по недоразумению доставшейся ей в мужья.