Песок был везде – в ботинках, в складках куртки, в носу, за шиворотом. Он скрипел на зубах, словно шептал: ты здесь чужой. И Алек Дрезер, стоя на краю скалистой гряды, смотрел в пустоту, где не было ничего, кроме волн золотисто-красных барханов и рваного неба, уходящего в сизую дымку.
Он любил пустыню. Не потому что она была красива, хотя и это тоже. Она была честной. Если ты оступишься – умрешь. Если не подготовишься – умрешь. Если будешь слишком самоуверенным – умрешь быстро. В этом было простое, даже грубое равенство. И для человека, которого преследовали сложные воспоминания, простота становилась единственным утешением.
Он не ждал гостей. Сюда редко кто добирался – на старую наблюдательную станцию, которую военные оставили ещё пятнадцать лет назад. Алек обустроил её под себя: генератор на солнечных панелях, автономная система водоочистки, радар с коротким диапазоном. Он не скрывался. Просто не хотел быть найденным.
Тем удивительнее оказался звук двигателя, нарушивший привычную тишину. Он донёсся со стороны каньона – низкий, ровный, как у корпоративного вездехода. Алек не пошевелился. Если кто-то ехал сюда, он знал, зачем. Спонтанных визитов не бывает на расстоянии 300 километров от ближайшего поселения.
Через несколько минут машина остановилась. Из неё вышел человек в сером комбинезоне с нейропатчем на шее и голографической меткой корпорации Novatek Horizon на плече. Среднего роста, худощавый, с лицом, которое будто бы создано для того, чтобы ничего не выражать.
– Алек Дрезер, – сказал он.
Алек обернулся лишь частично, продолжая смотреть на горизонт.
– Если ты приехал предложить страховку или подписку на спутник, можешь ехать обратно.
Человек не улыбнулся, но и не выглядел раздражённым.
– У меня заказ. Не коммерческий. Исследовательский. Работа с координатами. Полевой выход. Ставки высокие.
– Меня больше не интересуют координаты, – отрезал Алек. – Они всегда ведут туда, куда идти не стоит.
– Эти – ведут в Эль-Калу.
Он не ожидал реакции, но она последовала. Алек сжал пальцы на металлическом ограждении и повернулся полностью.
– Это глухая зона, – сказал он. – Даже Резидент больше туда не суётся. Там нет ничего, кроме ветра и костей.
Человек кивнул, будто соглашаясь.
– Возможно. А возможно – там артефакт. Или город. Или просто пустота. Мы не утверждаем. Но спутники зафиксировали регулярную структуру – воронку диаметром 700 метров, идеальную по форме. Ни один песчаный обвал не оставляет таких следов.
Он протянул планшет. Алек неохотно взял его. На экране – топографическая карта с геотермальной подложкой. В центре – аномалия, идеально круглая, с повышенным уровнем магнитных колебаний. Рядом были метки: «искажение сигнала», «оптические миражи», «аномальные температуры».
– Это всё? – тихо спросил Алек.
– Это всё, что мы готовы показать на этом этапе. Полные данные – при согласии на участие.
– Кто платит?
– Novatek Horizon, – снова без выражения. – Вы получаете автономию. Выбор команды за вами. Поддержка – минимальная, но гарантированная. Оперативное окно – сорок дней.
Алек молчал. Он знал, что за этими словами скрывается больше. Сорок дней – значит, артефакт может быть нестабилен. Или конкуренты уже вышли на след. Или и то, и другое.
– Почему я?
– Вы прошли через Пояс Беспамятства в одиночку. Вы нашли перевёрнутую долину в Армаде. И вы – единственный, кто знает, как ориентироваться в условиях пространственного дрейфа. Нам не нужен герой. Нам нужен выживший.
Алек отдал планшет.
– Я не в строю.
– Тогда задание передадут другому. Возможно, Кире Вальд.
Алек вздрогнул, словно его ударили. Он сделал шаг назад, будто бы отступая не от собеседника, а от прошлого, которое резко вернулось.
– Она… Она же ушла.
– Теперь она работает на нас. Или почти на нас. Это пока не решено.
Молчание повисло между ними.
– Я соберу команду, – сказал Алек.
Человек кивнул и направился обратно к машине. Перед тем как сесть, он обернулся:
– Вылет через трое суток. Координаты мы вам передадим по подтверждению. Кодовое имя операции – "Эфир".
Когда он уехал, Алек остался один. Ветер снова принялся за своё дело, шурша в трещинах камня. Он смотрел на пустыню долго, пока солнце не нырнуло за горизонт.