Однообразие в создании других миров проявляется даже у очень маститых фантастов, особенно, киноделов. У них всегда планеты похож на Землю, хоть и с каким-то красивым антуражем для необычности, часто невозможным по законам физики и химии. Примеры – металлический Кибертрон в «Трансформерах» с годной для человека атмосферой и земной гравитацией без своей флоры и фауны, а также менее известная планета Атэа у Ольги Лаэдэль, произведение «Под парой лун». Там две луны у планеты видны, как две земных чуть разного размера на ихнем небосводе. С фазами и всем прочим.
Гигантский Кибертрон был бы слишком тяжёл для поддержания привычной людям атмосферы, и гравитация расплющила бы людей на месте, а две луны на почти одной орбите ударились бы друг в друга и стали одной, опустошив при ударе из-за огромного количества улетевших в космос и на родительскую планету каменных обломков всех размеров и форм. Луна осталась бы одна, плюс огромное каменно-ледяное кольцо, бомбардировавшее планету миллионы лет с полным плавлением коры и выжиганием всего живого, и жизнь на Атэа зарождалась бы по Опарину не один раз заново!
Конечно, жители планет почти всегда у таких авторов – гуманоиды или какие-то похожие на земных мелких обитателей, увеличенных в разы, но всегда со всем понятной и простой людской психологией и почти всегда – мимикой с устройством общества по примитивному людскому образцу с девиациями. Чтоб страшнее и отвратнее было, но на деле это – воплощение личных фобий авторов, что недопустимо.
Мешать личное и творение, как говорил бессмертный классик Колин Уилсон в своём «Искусстве романа», низко и пошло, вы не автобиографию пишете, а повести, рассказы и романы!
Но довольно этого! Я решил положить конец этому хотя бы своими проектами и создать нечто что реально может или могло ранее существовать, смоделировать на основе реальной биохимии – я биохимик по первому образованию. Надеюсь, что это поможет молодым людям всерьёз заинтересоваться биохимией, как творчество Жюля Верна многих обратило на путь изучения небесной механики и инженерного дела.
Вступление.
Разумнаяжизньнатойилиинойпланетедостигаетзрелости,когдаеёносителивпервыепостигаютсмыслсобственногосуществования.Есливысшиесуществаизкосмосакогда-либопосетятЗемлю,первымвопросом,которымонизададутся,стемчтобыустановитьуровеньнашейцивилизации,будет:«Удалосьлиимужеоткрытьэволюцию?».
РичардДокинз.Эгоистичныйген.
Одиноки ли мы во Вселенной? Есть ли у нас родичи по разуму, хотя бы дальние? Эти вопросы задают все, кто умеет мыслить, не раз и не два. Дураки, разумеется, считают, что Земля уникальна, и жизнь возможна лишь на ней. Чувство уникальности и избранности – их визитная карточка, о чём-то объективном, то есть, не зависящем от точки зрения они не то, что не слышали, а просто не понимают, что такое возможно.
Самое забавное то, что дурак может быть хорошо образован и при чинах, с очень высоким IQ. Беда: его сознание находится на уровне ребёнка 5-6 лет.
Признаки дурака таковы:
успех и карьера своя или чужая важнее всего;
форма (происхождение, облик, звание, богатство) важнее содержания (идеи, разностороннее рассмотрение ситуации и любых идей);
мелкий бытовой и карьерный садизм (кто ниже – черви, кто выше – боги);
стадность во всём с консерватизмом на уровне «шаг в сторону – попытка побега, прыжок на месте – попытка улететь, стрелять без предупреждения;
крайний шовинизм и агрессия ко всем, кто не разделяет до третьего знака привычные ему догмы.
Реакция на любое предложение, не сделанное самим подобным дураком, всегда такая: «Самый умный тут выискался, вперёд батьки в пекло полез, вызов нам бросаешь, да? Выскочка недоделанный, думаешь, ты тут вылез и лучше нас со своим бредом, а мы дураки, да?». Такой дурак считает стиль и детали изложения важнее изложенного, потому написанное не любимым им онегинским стилем стихотворение, например, считает хуже «онегинского».
Тут, правда, может быть и умный, но невежда. Ему вдалбливали в голову, что Пушкин писал лучше всех, хотя это просто мыльный пузырь, во времена Пушкина так писать должен был уметь и умел, нередко лучше, каждый гвардеец императора, это часть обязательного экзамена, как и одновременно писать правой и левой рукой на одной скорости. Но нужен был герой, беспутный повеса и гуляка, и годного на эту роль Пушкина раскрутили. Вот потому его как Наше Всё и знают, хотя он по меркам того времени писал он посредственно и пошло.