«Вот оно!», – радовалась я. И выскочила из зала. Бежала наперегонки с трамваем. Пока не поняла, что надо сойти с дистанции. Резко остановилась, застегнула плащ на все пуговицы. Подняла воротник, ткнула руки в карманы и спокойно пошла к остановке.
Трамвай с натугой вполз в гору. Три дома – и я у Танюхи. Моей центральной подруги, архивариуса моих тайн. Экспрессивная, всегда с растрепанными волосами и в юбке, съехавшей набок, она отличалась природной мудростью. Палочка-выручалочка в любой трудной ситуации. Соберет всю информацию, разделит на составные части и выдает готовый рецепт. Как колдунья, которая готовит зелье. Только из слов. Мне выписало самое горькое:
– Дело не в нем, а в тебе. Ты не ему не веришь, ты не веришь себе. Потому что думаешь, что тебя так любить невозможно.
Максим встретил меня с расширенными от страха глазами:
– Что-нибудь случилось? Я все передумал. Уже в больницу звонил, думал, через 10 минут не придешь, пойду в милицию.
За его спиной утопал в цветах празднично накрытый стол. Он взял меня за руки и медленно повел в спальню.
– А ты не хочешь спросить, где я была, – сопротивлялась я.
– Нет. Главное, ты рядом, и с тобой ничего плохого не произошло.
– А если я была у любовника?
– Не верю! – Засмеялся он и закрыл мои губы поцелуем.
Подруга была права. Так притворяться невозможно.
Он знал, когда она так судорожно глотает – звук, похожий на удар тяжелой капли воды о металлическое дно раковины – значит, сдерживает гнев. Чтобы выплеснуть его наружу, достаточно одного слова – «давай». Как для маленькой девочки, которая прячется за кулисами, не решаясь выйти на сцену. Главное не гладить ее участливыми фразами, типа «что-то случилось?» или «тебя кто-то обидел?». Ответа тогда не дождешься: сразу заплачет, уткнется лбом в раскрытые ладони, поднимет, как для обороны плечи и будет отбиваться свистящим шепотом: «ничего», «нормально», «просто устала».
– Давай, говори! – Он осторожно, чтобы не заскрипел стул, прислонился к его спинке.
Она с готовностью, будто объявили ее выход, встала и вплотную подошла к окну.
– Я пришла к выводу, что умной быть гораздо хуже, чем прокаженной. Проказу можно вылечить. Особенно с учетом наннотехнологий. А вот с мозгами сложнее: другие не поставишь.
Он с тревогой посмотрел на ее напряженную спину: натянута, как парус на ветру.
– Хотя, нет, один несомненный плюс все-таки есть. – Она медленно развернулась и взяла в руки сахарницу. – Хорошо учишься в школе, получаешь красный диплом в институте и быстро делаешь карьеру. Если, конечно, не помешает большинство неумных. Но для личной жизни синоним умной – несчастная.
Он резко выпрямился, готовый держать удар. Но она его будто не замечала. Металась по маленькой кухне от двери к окну, ни разу не коснувшись его стула – два стремительных шага туда, два – обратно. Встряхивала полотенце, аккуратно складывала, потом бросала на стол, поправляла скатерть, включала – выключала чайник.
– Все мужчины делятся на сильных и слабых. – Зажгла она газовую конфорку и протянула руки над пламенем.
Он слегка приподнялся и тревожным взглядом измерил расстояние между огнем и ее ладонями.
– И не возражай! – устало махнула она рукой в его сторону. – Это миф, будто все человечество делится на сильную и слабую половину. Если в основе лежит физическая сила, то да, согласна, но только не сила характера. Чем больше слабых мужчин, тем больше сильных женщин. В человеческой природе должен соблюдаться определенный баланс, иначе не произойдет распределение по парам. Кому нужна умная, как правило, сильная женщина, сама способная решать свои проблемы? Ответ напрашивается сам собой. Конечно, умному, сильному мужчине. Ведь он по природе завоеватель, и чем труднее достается победа, тем он больше ее ценит. Хорошо: пришел, увидел, победил, отпраздновал ратный подвиг, спрятал шашку в ножны.
И через некоторое время выясняется, что его трофей на стенку не повесишь. Умная женщина делает карьеру, копит успехи, решает сложные задачки, и наш воин, который только что был на передовой, оказывается в тылу. Его главная роль сменяется на роль второго плана, тогда он достает запыленные доспехи и уходит завоевывать сердце другой. Но с учетом пережитого опыта, выбирает что-нибудь попроще – в халате и тапочках – и спит спокойно, зная, что тут границу охранять не надо. Правда, иногда, устав от глупой болтовни, с тоской вспоминает, как было интересно с той, что всегда держала его в форме. У умной женщины и умного мужчины остается одно общее дело – воспоминание друг о друге пополам с болью.