Она снова дала мне жизнь.
Глава 1. Необычное знакомство.
Аня остановилась у старого клёна, чьи ветви уже покрылись нежной зеленью. Она провела пальцами по шершавой коре, словно пытаясь ощутить что-то живое, что могло бы вернуть её к прежней себе. Но дерево молчало, как молчали теперь все её дни. В прошлом году под этим же клёном Миша рассказывал ей о своём детстве – о том, как лазил по деревьям в деревне у бабушки, как однажды упал и разбил коленку, а потом смеялся, потому что бабушка испугалась больше, чем он сам. Аня тогда слушала, улыбалась, а в груди разливалось тепло от мысли, что этот мужчина – её дом и будущее.
Теперь же каждый шаг по знакомым улицам был как прогулка по руинам. Весна, такая яркая и беззаботная для других, для неё стала лишь напоминанием о том, что время идёт, а её жизнь остановилась. Она смотрела на молодых матерей, кативших коляски, на смеющихся детей, гоняюших мяч, и в груди что-то сжималось. Почему у них есть это счастье, а у неё отняли? Почему её мечта о ребёнке, о маленьких ручках, которые будут тянуться к ней, осталась лишь эхом в пустой квартире?
Аня достала из кармана платок – тот самый, который Миша подарил ей на их первую годовщину. Простой, белый, с вышитыми незабудками. Она поднесла его к лицу, вдохнула, надеясь уловить хоть намёк на его запах. Но пахло только стиральным порошком. Всё, что осталось от Миши, растворялось в обыденности, в быте, который сейчас она ненавидела за его равнодушие.
У Ани была интересная работа и поэтому днем она с удовольствием погружалась в суету, в творчество и поиски новых сюжетов для статей. Она работала журналистом и всегда старалась искать интересные сюжеты из жизни их города.
Она не замечала, как долго стояла у дерева, пока лёгкий ветер не коснулся её щёк. Подняв глаза, Аня увидела, как по улице идёт пожилая женщина с корзинкой, полной свежесрезанных цветов. Их взгляды встретились, и старушка, словно почувствовав что-то, улыбнулась ей – мягко, с какой-то глубокой, непрошеной добротой. Аня отвернулась, боясь, что эта доброта разобьёт её хрупкую броню. Но в тот же миг в голове мелькнула мысль: а что, если жизнь всё ещё может дать ей что-то? Не вместо Миши, не вместо их несбывшихся мечт, а что-то своё, новое, пусть и маленькое?
Аня не знала, что длинный забор справа от неё огораживал двор интерната для детей-инвалидов. Её взгляд, всё ещё затуманенный мыслями о прошлом, вдруг зацепился за маленькую фигурку. Недалеко от решётки забора, между большим зданием и деревянными постройками, на выступе стены сидел мальчик лет пяти-шести. Он явно прятался, словно искал уединения в этом укромном уголке. Левой рукой он сжимал карандаш, а на куске старой фанеры, лежавшей у него на коленях, виднелся листок из школьной тетради, на котором он что-то сосредоточенно рисовал.
Что-то в этом мальчике – в его вихрастой макушке, в том, как он хмурил брови, вцепившись в карандаш, – тронуло Аню. Может, это была его хрупкость, почти незаметная на фоне грубых стен и облупившейся краски. А может, одиночество, которое она уловила в его сгорбленной спинке. Её сердце, так долго скованное болью, и будто окаменевшее, неожиданно дрогнуло. Почему-то ей очень захотелось поговорить с этим вихрастым мальчуганом.
– Привет, – негромко обратилась она к малышу, сделав шаг ближе. Её голос прозвучал мягче, чем она ожидала, словно боялся спугнуть момент. – Что рисуешь?
Мальчик вздрогнул, его рука замерла над бумагой. Он поднял глаза – большие, тёмные, с длинными ресницами, в которых читалась настороженность. Но в них не было страха, только любопытство, смешанное с чем-то, что Аня не сразу смогла понять. Он молчал, словно оценивая, стоит ли отвечать. Потом, будто решившись, подвинул фанеру так, чтобы она могла увидеть.
На бумаге, неровными, но старательными линиями, был нарисован дом. Небольшой, с покатой крышей и трубой, из которой вился дым. Рядом – дерево, а под ним фигурка, похожая на собаку. Всё было таким простым, детски-наивным, но в этом рисунке чувствовалась тоска, очень знакомая Ане. Она вдруг вспомнила, как сама в детстве рисовала дом – свой, тот, где мама пекла пироги, а папа мастерил скворечник. Дом, которого у неё сейчас не было. Конечно, родительский дом в деревне никуда не исчез. И квартира, которая осталась ей от мужа, тоже не пропала. Но теперь она казалась совсем пустой и холодной, хотя, как многие «хрущевки» с толстыми кирпичными стенами, зимой была даже жаркой.