«Все мои истины для меня – кровоточащие истины»
Фридрих Ницше
Книга Пуртале «Ницше в Италии» – это не просто «вереница образов», как он её скромно охарактеризовал в своём вступительном слове к Полю Валери, которое читатель обнаружит в начале его произведения. В самом деле, мог ли добросовестный, вдумчивый и благородно «пристрастный» писатель, каким является Пуртале, после многочисленных встреч и переписки с близкими Ницше людьми, включая его сестру, ограничиться лишь фрагментарным описанием событий? С первых же строк становится ясно, что автор взял на себя смелость создать не очередную наукообразную биографию философа, а литературный портрет «могучего повелителя духа» – «столь безупречного, столь благородного, что его идеи ранят и пронзают, как сама реальность».
А потому Пуртале в своей книге не ограничивается мастерством писателя-беллетриста, даже когда описывает общеизвестные биографические факты. Например, отношения Ницше с его добрым гением – Козимой Лист, неразделённую и мучительную любовь к которой он пронёс через всю свою жизнь; временное затмение чарами Лу Саломе, этой «мстительной вздорной гимназистки»; преданную дружбу с Петером Гастом; а также восхищение и ненависть философа к своему великому учителю, сопернику и врагу Рихарду Вагнеру.
Чтобы охватить истинный масштаб своего героя, Пуртале, в своём исследовании его земных путей, идёт и путями его духа. И тем самым открывает новые грани его гения. Переходя от образа к образу, от сюжета к сюжету, автор подчёркивает и развивает главную мысль: творческая судьба Ницше неразрывно связана не только с известными историческими личностями, которые вызывали у него чувства любви или ненависти, но и с двумя фундаментальными, первородными стихиями.
Одна из них уносит нас в прекрасные пейзажи Италии, которые глубоко трогали и вдохновляли измученную душу поэта-философа. Стоит вспомнить, что именно в окрестностях Портофино его Заратустра искал своё последнее, седьмое одиночество, зажигая на горных вершинах сигнальные костры – эти высшие «знаки», обращенные к человечеству – к тем, кто ещё в силах откликнуться на его зов, к тем, кто «знает ответ».
Именно во время пребывания в Италии философ создал свои самые известные произведения, среди которых «Весёлая наука», «Так говорил Заратустра», «По ту сторону добра и зла», «Ecce Homo».
Характеризуя итальянские паломничества Ницше, автор без всякого преувеличения отмечает их судьбоносный для философа характер:
Перед нами последний пророк Европы, столь безнадежно омертвевшей для лирики за годы войны. Его путь – из Сорренто в Венецию, из Генуи в Портофино, из Сильс-Марии в Чезе, с остановкой чуть позже в Турине – знаменует собой прощальное странствие поэта, страстно привязанного к вершинам и безднам человеческого духа.
Однако дух этого «властителя мысли» осеняла ещё одна «первородная стихия» – музыка, без которой он вряд ли справился бы со своей жизненной задачей. Ибо вся философия для Ницше – это череда событий души, и только музыка, по его признанию, предлагает восхитительные символы для них, только она ободряет его и наделяет прозрениями в самые тягостные периоды «усталости и изгнания»:
«Она избавляет меня от самого себя, она отрезвляет меня, как будто я смотрю на себя со стороны, как будто я созерцаю себя с высочайшей точки обзора. Она заряжает меня энергией, и всякий раз после вечера музыки (я слышал „Кармен“ четыре раза) у меня наступает утро, полное ярких прозрений и вдохновенных открытий. Это просто поразительно. Как будто я искупался в первородной стихии. Жизнь без музыки – это просто ошибка, усталость, изгнание».
Во время своего последнего, итальянского Рождества, Ницше испытал небывалый для себя музыкальный экстаз: в концертном зале Турина его охватили слёзы, которые он не мог сдержать целых десять минут. Чтобы овладеть столь обильным наслаждением, ему удалось лишь «скорчить гримасу плача. Разбитый, но при этом как никогда безмятежный, уверенный, блаженный – таков был этот иностранный слушатель, неизвестный толпе. Тот, кто незадолго до этого, за считанные недели, „исполнил“ пять своих произведений» – сочинил пять великих философских эссе.