В Стране Нартов, за высокими горами, где орлы рисуют круги на лазурном небе, где облака цепляются за снежные вершины, жил да был юноша по имени Ацамаз. Славился он на весь мир своим удивительным даром – когда юный нарт брал в руки свою волшебную золотую свирель, замолкали птицы, затихали звери, а бурные реки замедляли свой бег, чтобы послушать его музыку.
Чудодейственная свирель была единственным сокровищем Ацамаза, оставшимся ему от отца Аца – дар покровителя лесных зверей мудрого Афсати. Среди нартов музыка была в большом почёте, они все играли на фандыре, но никто не достиг такого мастерства, какого достиг Ацамаз. Игра Ацамаза пробуждала и очаровывала саму Мать-Природу. Когда он играл на свирели, звери собирались вокруг него, чтобы лучше слышать, даже горы готовы были пуститься в пляс, а солнце и луна светили намного ярче.
Увидев дочь владыки Чёрной горы Сайнаг-Алдара красавицу Агунду, Ацамаз влюбился в неё и заиграл с новой силой.
Агунда не имела равных себе по красоте и изяществу: тонкий и стройный стан, длинные брови, белые, как слоновая кость, зубы. Многие юные нарты соревновались в ловкости и силе у подножия Чёрной горы, чтобы обратить на себя внимание красавицы, но она не удостаивала внимания никого из многочисленных поклонников. Девушка обещала быть благосклонной к Ацамазу, если юноше удастся покорить её сердце своей игрой на свирели.
Ацамаз владел искусством записи нотных знаков, и сам искусно писал новые мелодии для свирели. Бумагу привозили ему храбрые нартские купцы из Срединного государства. Дни и ночи писал Ацамаз для Агунды небывалую по красоте, силе и нежности мелодию. Кто считал, сколько ночей он оставался без сна, увлечённый своим непростым, но сладким занятием. Мысль о благосклонности Агунды придавала ему сил. И вот огромный труд – позади. Решился юноша сыграть для своей возлюбленной красавицы Агунды новую мелодию – такую прекрасную, чтобы растопить её гордое сердце.
Ацамаз не знал, что и сам давно нравится девушке, и что лишь адаты не позволяют ей сразу признаться в своих чувствах. В условленный день, в ожидании любимого, поставила Агунда кресло у балкона таким образом, чтобы не упустить появления Ацамаза, взяла свою арфу в руки и тронула её струны. Арфа Агунды была сделана по подобию арфы нарта Сырдона, только струны её были из конского волоса, а корпус – из ствола тысячелетнего дуба. Из-под тонких пальцев юной нартской красавицы полилась звонкая, серебряная мелодия, и Агунда запела:
Львы и пугливые лани на время вражду позабыли,
Афсати и звери лесные с волнением нарту внимали.
Ратник-певец легендарный, на флейте играл Ацамаз,
И ангел спустился послушать, и слезы катились из глаз.
Сумерки медленно землю окутали мглою,
Ангел же в рай улетать не спешил, – все грустил,
Ягненок к ногам его робко прибился, а месяц
Таинственным светом поляночку ту осветил.
Если бы боги талантом меня одарили, —
Я бы была, как великий сказитель Бибо:
Ястребом в небо могла бы взмывать силой мысли,
Ловким дельфином ныряла б к Донбеттрам на дно.
Юн Ацамаз и прекрасен, печален и строг его лик,
Бездонны лазурные очи, уста же алы, как рубин.
Ладит с лесными зверями, они для него – свои,
Юношу с детства спасали от голода и от беды…
Агунда увидела Ацамаза, поднимающегося на вершину Черной горы, что стояла прямо напротив ее башни на другой стороне ущелья. Она отложила свою арфу и вышла на балкон. При виде возлюбленной сердце Ацамаза затрепетало, как пойманная в силки птичка. Замирая от волнения, он поднёс свирель к губам…
Но едва полились первые звуки чарующей мелодии, как злой ветер Карзуад схватил ноты и унёс прочь. Горячие слёзы брызнули из глаз юноши на зеленую траву Черной горы.
– С этими нотами ты унёс мою жизнь! – в отчаянии воскликнул Ацамаз, глядя, как драгоценные листы бумаги исчезают в бескрайней небесной синеве.
С резного балкона своей высокой башни грустно улыбнулась Агунда:
– Если ты отыщешь ноты и сыграешь для меня эту самую мелодию, я подарю тебе платок, вышитый золотыми нитями. Но помни – настоящая музыка идёт от сердца!