Филипп Каледин позвонил неожиданно, когда Ломакин собирался отдохнуть с родителями, жившими в Полтаве, на берегу речки Ворскла.
Отцу Ивана исполнилось сорок девять лет, он работал директором Школы русского рукоделия, был знатоком ремёсел и сам построил на своём приусадебном участке кузню, где изготовлял великолепные поделки из металла. Кроме того, старший Ломакин любил рыбачить, пристрастил к этому сына, и младший Ломакин часто отдыхал от полётов за пределы Солнечной системы на родине родителей.
Дом отца вряд ли можно было назвать родовым имением. Впервые в этом месте на окраине города двести лет назад, аккурат в канун Октябрьской революции, поселился один из предков Ломакиных, Пётр Алексеевич Ломакин, живописец и литератор. Естественно, дом перестраивался не раз, реагируя на изменения ситуации в стране и в соответствии с финансовыми возможностями семьи, до уровня богатых усадеб не добрался и в нынешние времена представлял собой небольшой двухэтажный коттедж с шатровой отделкой по славянским мотивам, как и все хозяйства в этом пригороде, образовавшие старорусское подворье.
Было воскресенье, восемнадцатое июля; мужчины уже укладывали снасти в багажник флайта, чтобы забраться подальше в плавни, на мысок, поросший сосняком, любимое место отдыха семьи, и звонок Филиппа вынудил Ивана оторваться от этого занятия.
После полёта к Сфере Дайсона отношения молодых людей нельзя было назвать дружескими.
Каледин повёл себя на этом объекте слишком агрессивно, поддавшись излучению «пси-мусорных» отходов вымерших хозяев Сферы на её внутренней оболочке. Но в принципе Филипп был умным парнем, понимал свою вину и пытался как-то её загладить, смущённый собственным поведением и уровнем психической неустойчивости. После возвращения домой он пообещал всем довести себя до состояния «кристально чистого супермена», не поддающегося никаким внешним воздействиям.
Ломакин радиации Сферы Дайсона не поддался, и это расстраивало Каледина, принятого в исследовательскую группу оператором технических систем экспедиции.
– Привет, Железный, – сказал он преувеличенно радостно, когда Иван включил обратку; нынешние гаджеты позволяли вести переговоры с абонентом с помощью персональной голографии: изображение собеседника видел только человек, с ним разговаривающий. – Как отдыхается?
Иван пропустил придуманную Филиппом кличку Железный мимо ушей.
– Только собираюсь, – признался он. – Наверно, поеду к отцу в Полтаву. А ты?
– Хотел махнуть на Курилы с компанией, но возникли проблемы.
– Помочь? – великодушно предложил Ломакин, в глубине души не чувствуя особых сопереживаний. Но мать воспитала сына вежливым человеком, и в жизни это помогало ему не раз.
– Здесь ты бессилен, – засмеялся Каледин, брюнет с тёплыми карими глазами, в отличие от Ивана, синеглазого блондина. – Затевается новый поход экстрагруппы к очередному экзоту, и моё начальство собирает отряд. Мне тоже предложили.
– Куда? – заинтересовался Иван.
– В Орле нашли интересную планету.
– Сейчас планеты у звёзд открывают каждый день. По теории в нашей галактике на сто миллиардов звёзд приходится триллион планет.
– Ну, ты же знаешь, чем мы занимаемся. Среди этих триллионов немало такого, что стоит исследовать в первую очередь. В вашей епархии этим и занимаются.
Иван машинально кивнул.
Первопроходческие рейды в космос после появления ГСП-технологий[1] стали регулярными. Сначала в российском Центре космических исследований, затем и в других аналогичных структурах других стран появились подразделения для экспресс-изучения экзотических объектов в глубинах Вселенной, звёзд, чёрных дыр и планет. А потом был создан и Международный кластер аномальных исследований (МКАИ), использующий новейшие ГСП-корабли, в том числе «Дерзкий» – крейсер Российского космического Агентства, на котором Иван и служил оператором.