ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЧЕТВЁРТЫЙ ВАРИАНТ
После Асунсьона, Буэнос-Айрес Головинскому казался большим современным европейским городом.
Владимир попросил Артура, чтобы тот подыскал ему квартиру на проспекте Санта Фе.
– Очень уж он мне нравится. Да, чуть не забыл! Я хочу квартиру с телефоном, – уточнил Головинский.
– Да-рагой! Дарагой! Ты что? Сумасшедший? С телефоном тебе будет стоить огромных деньжищ! – запричитал Арсланян, схватившись за голову.
– Артур, я хочу с телефоном! И быстрее пожалуйста! Мне порядком уже надоело жить в гостинице.
Александер Смит очень обрадовался, когда увидел Головинского в своём кабинете.
– Не могу поверить, что передо мной стоишь ты! – доктор бросился к Владимиру и хотел было его обнять.
– Стой! Не надо! – отшатнулся от него Головинский, – грудь болит.
– Что с ней? Что случилось? У тебя какая-то болезнь? – Смит с недоумением смотрел на своего друга.
– Сквозное огнестрельное ранение лёгкого. Пришёл к тебе, Александер, с надеждой, что сможешь поставить меня на ноги.
– А я думал, что просто в гости… В голове даже мысль мелькнула, что закончу сегодняшний день с тобой в ресторане.
– Александер, позже, позже… Тебе честно признаюсь, что едва хожу. Грудь бывает так болит, что ночами практически не сплю. Дремлю немножко, да и то только сидя…
– Владимир, бери сейчас же направление на рентгеновские лучи. Как только будут готовы снимки, то сразу же ко мне! Я буду тебя ждать!
Через час Головинский вернулся, но без снимков. Их в большом конверте жёлтого цвета лично принёс Александеру техник.
Смит долго рассматривал снимки. Подходил к окну, смотрел их по очереди на свет. Затем включил настольную лампу и продолжил рассматривать…
– Раздевайся! – коротко бросил он, – ложись на кушетку!
Смит долго и внимательно рассматривал рану, не прикасаясь к ней.
– Где это тебя так угораздило? – поинтересовался он.
– В Асунсьоне, во время атаки на позиции мятежников. – Кратко объяснил Головинский.
– Всё ясно, – глубоко вздохнул Смит.
– Александер. Как только мне станет лучше, пойдём в ресторан и я тебе всё расскажу в подробностях. Сейчас не могу. Прости!
– С таким ранением не до бесед, – смотря куда-то в окно, заметил Смит.
– Александер, когда к тебе теперь на приём к тебе записываться?
– На приём… На приём… Заходи, Владимир, через неделю. Я тебе выпишу рецепт. Купишь в любой аптеке болеутоляющие таблетки. Но если боль после этих пилюль не будет проходить, то в любой момент, когда тебе будет удобно.
Именно о такой квартире Головинский мечтал после своего возвращения в Буэнос-Айрес. В новом, из шести этажей здании был лифт, а в квартире – телефон. Хозяин сдавал её даже с мебелью.
– То что мне нужно! Молодец, Артур! – похлопал он по плечу Арсланяна. – Тебе нравится, Николай? – спросил потом у Петрова, который пришёл с Владимиром.
– Роскошный департамент! – с восхищением выдохнул юноша.
– Я тоже так думаю. Теперь, Николай, ты мне будешь нужен три дня в неделю. Сможешь приходить ко мне сюда и помогать? Или ты занят? Работаешь? – спросил Головинский у Петрова.
– Я с удовольствием, Владимир Юрич! Буду делать, что скажете. А работы у меня постоянной нет. Ищу. – Николай посмотрел в глаза Головинскому.
– Платить тебе буду хорошо! Что тебе придётся делать? Сопровождать меня везде. Видишь, что я с клюкой хожу. Поддерживать меня возможно надо будет. – Объяснил Головинский.
– Владимир Юрич. А что значит слово клюка? – вытаращил свои голубые глаза Петров.
– Так вот эта палка толстая с загнутым к верху концом и есть клюка. Без неё не могу ходить. А бывает, что и с костылём на прогулку выхожу, – грустно улыбаясь, объяснил Головинский.
Делать уборку в квартире и стирать его вещи Владимир предложил Надежде – матери Николая: невысокой «жгучей» брюнетке тридцати восьми лет, с печальными тёмными глазами и милыми ямочками на щеках. Женщина охотно согласилась.
В начале ноября, одним жарким утром, Головинский решил посетить Национальную библиотеку.
– Мы сегодня куда, Владимир Юрич? Как вчера, поедем на набережную? – поинтересовался Петров после того, как выпил чашку кофе с молоком и съел бутерброд с сыром.