Москва, 2046 год. Рассвет после бури.
Артем Волков стоял на вершине руин Останкинской башни, превратившейся в гигантский маяк из ржавой стали и битого стекла. Ветер гулял между обломками, разнося песок, который уже похоронил под собой полгорода. В руке он сжимал «Песочные Часы Хаоса» – артефакт, найденный на пепелище Синдиката. Струйки песка внутри перетекали медленно, будто время здесь истекло.
– Магистр Хаоса. – Голос за спиной заставил его обернуться. Это был Игорь, бывший инженер, а теперь – глава выживших из бункера у ВДНХ. – Радиация с юга растёт. Говорят, Синдикат строит что-то в пустыне. Больше, чем «Арканум».
Артем кивнул, не отрывая взгляда от горизонта. Там, где раньше зеленели леса, теперь лежала выжженная равнина, уходящая в дымку. Он помнил, как Анна, запертая в зеркалах, шептала ему во сне: «Ищи там, где время течёт вспять».
– Собери отряд, – сказал он, пряча часы за пояс. – Мы двинемся на закате.
Игорь замялся:
– Люди боятся. Говорят, в песках водятся тени…
– Тени боятся огня, – Артем сжал кулак, и песок у его ног взметнулся вихрем, сформировав кинжалы из кварца. – А я стал огнём.
Пустыня. 40 км южнее Москвы.
Караван из трёх вездеходов пробирался сквозь барханы, оставляя за собой колею, которую тут же заглаживал ветер. Артем вёл первый автомобиль, его пальцы в бессознательном ритме выбивали дробь на руле. Радиационный счётчик шипел, зашкаливая, но он игнорировал его – его тело, пропитанное хаосом, уже не боялось ни радиации, ни песка.
– Слева! – крикнул Игорь с заднего сиденья.
Артем резко вывернул руль. Из дюны вырвался рой механических скорпионов, их жала сверкали иглами с нейротоксином. Он не стал использовать гравитацию – вместо этого выпрыгнул из машины, схватив два песчаных кинжала.
– Не трать патроны! – бросил он отряду, врезаясь в центр стаи.
Его движения были яростью, отточенной годами потерь. Клинки из песка крошили металл, а каждый удар ноги поднимал волну, закапывающую скорпионов заживо. Когда последний робот захрустел под сапогом, Артем обернулся – люди смотрели на него как на божество. Или монстра.
– Магистр… – Игорь протянул флягу. – Вода.
– Оставь её тем, кто дышит, – Артем отстранился, чувствуя, как песок под кожей впитывает влагу из воздуха.
Ночью, когда лагерь затих, он ушёл в дюны. Часы в его руках пульсировали, указывая направление. Там, за горизонтом, ждало «что-то».
И она пришла.
Оазис-иллюзия.
Сначала он подумал, что это мираж – фигура в развевающемся плаще, танцующая на гребне дюны. Но когда песок под её ногами засветился рунами, Артем понял: это не галлюцинация.
– Ищешь вход в преисподнюю, Магистр? – Голос женщины был глухим, словем шелест песка. – Он рядом. Но плата высока.
Она сбросила капюшон, открыв лицо с золотыми глазами и шрамами, похожими на трещины в стекле. Айла. Её кожа отливала бронзой, а в волосах запутались крошечные кристаллы.
– Кто ты? – Артем почувствовал, как гравитация вокруг сгустилась, готовясь к удару.
– Твой проводник. Или смерть. – Она провела рукой по воздуху, и песок сложился в карту с меткой: пещера в 20 км к востоку. – Синдикат копает глубже, чем ты думаешь. Они нашли Древнего.
– Древнего?
– Того, кто спал под песками ещё до Москвы. – Айла приблизилась, её дыхание пахло грозой. – Он просыпается. И ты ему нужен… или твоя дочь.
Артем двинулся вперёд, прижав её к песку. Кинжал из кварца упёрся ей в горло, но она лишь рассмеялась:
– Убьёшь меня – никогда не найдёшь её.
– Говори.
– Дай то, чего ты боишься лишиться, – она провела пальцем по его губам. – Свою боль.
И тогда он понял – это не просто разговор. Руны на песке вокруг них вспыхнули, и иллюзия оазиса обрела плоть: пальмы, вода, шепот ветра в листьях. Айла притянула его к себе, её губы были горькими, как полынь. Артем хотел оттолкнуть её, но магия оазиса связала их в танце, где каждый прикосновение обменивалось памятью:
Он увидел её – запертой в кристалле тысячи лет назад. Он почувствовал её одиночество.
Она увидела Анну – плачущую в зеркалах. И улыбнулась.
Когда ритуал закончился, Артем отшатнулся, чувствуя, как часть его силы утекла в песок. Айла стояла, держа в руках светящийся шар – сгусток его воспоминаний о Зое.