От автора «Аннушкин» маршрут, или вы еще так не гуляли
Помните ли вы, читатель, как у Булгакова в «Мастере и Маргарите» появляется злополучный трамвай на Патриарших?
Неожиданно. Зловеще осветившись изнутри электричеством. С выключенными против всех правил лобовыми фонарями и подсветкой маршрутной вывески.
Обычных пассажиров с кондуктором в нем, похоже, и вовсе не было. За управлением, внезапно придав движению трамвая добавочную скорость, сидела только вагоновожатая – молоденькая красавица комсомолка с алой повязкой…
Словом, не привычное каждому из нас с детства транспортное средство, а какой-то «Летучий голландец» – как известно, предвестник неминуемой, уже кем-то наверху запланированной беды.
Слава богу, что в нашу жизнь такой предвестник врывается не каждый день. И чаще всего – во всяком случае, в обиходе – мы встречаемся совсем с другим трамваем.
В нашем роду возможность прокатиться на самом первом в Москве электрическом экипаже, который появился на московских улицах 25 марта 1899 года, реально существовала лишь у моего дедушки Яна Викентьевича. Однако если он ею и воспользовался, то, скорее всего, лишь разок-другой. Потому что весомых резонов пользоваться чаще просто не было. Ведь маршрут первенца пролегал от Страстной площади до Петровского парка. А дедушка – в ту пору степенный мужчина средних лет – проживал со своей регулярно пополнявшейся детьми семьей аж у Сретенских ворот.
И свой главный ежедневный маршрут до 1-й Городской телефонной станции в Милютинском переулке, где он много лет трудился мастером участка, преодолевал неспешным шагом за какие-то семь – десять минут. По всем другим бытовым надобностям сподручней было пользоваться конкой – единственным тогда в городе общественным транспортом. Иное дело двенадцать лет спустя, когда эта монополия прочно перешла к вагону с электрическим мотором. Именно тогда – каждый по своему маршруту – по Москве покатили трамваи с литерами «А», «Б» и «В», которые Ян Викентьевич, как и все тогдашние москвичи, ласково называл «Аннушка», «Букашка» и «Верочка».
«Букашка» возила пассажиров по Садовому кольцу – это по ею «протоптанной тропе» ныне то едет, то стоит в пробках троллейбус с аналогичной литерой «Б».
«Верочка» тарахтела и «чапала» в районе Таганки.
А вот «Аннушка», которая впервые вышла на линию в 1911 году, в истории не только Москвы, но и судьбе нескольких поколений ее пассажиров сыграла особую роль. Да взять хотя бы мою родню! В год «Аннушкиной» премьеры у Яна Викентьевича и его супруги Марьи Алексеевны после четырех девочек и двух мальчиков родился третий, младший сын – впоследствии мой отец. После чего аж все последующие шесть десятилетий трамваи с литерой «А» ездили мимо раскиданных по всему историческому центру семейных гнезд моей родни. Словом, служили эдаким домашним перевозчиком.
Впрочем, маршрут был и без того замечательный. До октября 1917-го сами трамвайщики называли его «серебряным». Главным образом потому, что пассажир в «Аннушке» был преимущественно интеллигентным, чиновным. В общем, той породы, которая за проезд не медяками расплачивалась, а серебром и даже ассигнациями.
Оно и понятно. «Аннушка» двигалась по обводу исторического центра Москвы, ее самой нарядной части – представительской, театральной, магазинной. Да и сам по себе маршрут, на три четверти своей протяженности совпадавший с Бульварным кольцом, отличался особой живописностью. Так что пассажиры, заняв в «Аннушке» левые по ходу движения скамейки, зимой наслаждались видами укутанных снегами аллей. А летом обдувались из открытых окон ветерком, пронизанным свежестью густой, весело шелестящей на солнце листвы.
Напомню еще раз: другого общественного транспорта, кроме трамвая, в начале прошлого века в Москве не существовало. Первобытный выхлоп редких автомобилей погоды не делал. А полностью уступившие им впоследствии место конные экипажи производили всего лишь навоз.
Так что экология была будь здоров!
Единственным, так сказать, изъяном Бульварного кольца являлось то, что кольцом-то оно, по существу, никогда не было. О том, почему так получилось, разговор особый. Пока же обозначим границы разрыва: на западе оно обрывалось у Пречистенских ворот, а на востоке у Яузских.