Мои бессмертные

Сегодня утром я собирался покончить с собой, а вот сейчас, разинув рот, смотрю, как голая, она расхаживает по улице и размахивает руками.

Диана.

То есть, она совершенно голая, танцует на сорокаградусной июльской жаре, будто всю жизнь только этим и занималась. Тогда ее имени я не знал, первые несколько секунд мне было на него плевать.

Диана. Богиня.

Наконец-то на меня снизошло откровение. И будто раньше я не мог сообразить, что способен творить все, что угодно, и оставаться безнаказанным. Каждому иногда требуется толчок со стороны. Говоришь кому-то: «Погуляйте с моей собакой через час», – а сам выходишь на улицу и кидаешься под грузовик. О том, что тебя толкнуло к этому, известно лишь тебе. Причина в таких случаях посторонним не видна, но она всегда есть, вот что я хочу сказать.

Теперь я обладаю неприкосновенностью божества. Я – табу.

И с этой минуты все будет по-другому.

К этому я шел все тридцать лет своей жизни.

Откровение, воплощенное в этом немного рыхлом теле и полной груди, говорит всем и каждому, чтобы они посмотрели на себя в зеркало. Оно имеет в виду, что прохожие уроды, придурки и сволочи. Белая кожа Дианы отражает солнце и светится. Исходящее от нее сияние скрывает изъяны. Русые волосы ниже лопаток свалялись в сосульки, напоминают пучки нитей. Под левым глазом у Дианы синяк, такого же цвета, как волосы на лобке, черный.

Вот, например, она подходит к толстому мужику, стоящему возле киоска с газетами, и вытаскивает у него из заднего кармана пачку сигарет.

– Боров жирный, – говорит она ему.

Вынув из пачки сигарету, озирается. Ей надо ее поджечь.

– Гады, дайте зажигалку, – говорит она снова и толкает в плечо молодого парня. Он шарахается в сторону. Диана, стащив зажигалку и прикурив, кричит ему вслед:

– Эй, возьми, какого хрена! – Парень идет дальше. – Мне чужого не надо!

Я смотрю, как зажигалка кувыркается по асфальту. Кто-то наступил на нее, удивленно глянув под ноги.

Асфальт обжигает голые ноги. По моим плечам и груди течет пот. Мы с Дианой на отрезке улицы между большим супермаркетом и перекрестком с сильным движением. Здесь много прохожих, толпы прохожих. Их движущаяся масса сверху, наверное, похожа на медленнотекущую лаву. Я не зря выбрал это место, и она не зря выбрала это место. Вполне возможно, сюда скоро начнется паломничество.

Я просто стою и смотрю, а люди проходят мимо меня. И мимо нее. Иногда Диана начинает с кем-то драться, лупить толстых женщин и высоких злых мужчин по щекам. Поток лавы на несколько мгновений замедляется. Когда инцидент исчерпан, снова начинается движение. Толстые женщины и высокие злые мужчины считают, что произошло недоразумение.

Меня и Диану разделяет примерно тридцать-сорок шагов. Она смеется кому-то в лицо, и этот кто-то выглядит законченным кретином. Смотрит сквозь ее голую грудь и голый живот. У меня возникает желание дать очередному кретину по морде и заорать.

Утром я нахожу возле подъезда большой прямоугольный кусок картона, приношу его домой и достаю заранее приготовленный обрезок проволоки в изоляции. Длиной около метра. Проделываю два отверстия в куске картона, с краю. В эти отверстия вставляю концы проволоки и загибаю их. На картоне я пишу черным маркером: «Я свинья». Больше ничего не придумывается. Впрочем, неважно, что там будет написано, этого все равно никто не прочтет.

Я вешаю картонку себе на шею и иду. Теперь, голый и босой, я стою на отрезке улицы между супермаркетом и перекрестком и смотрю на Диану. Мои плечи жарятся на солнце. Моя голова жарится на солнце. Мои причиндалы свисают под нижним краем таблички. «Я свинья». Никому нет никакого дела до моей надписи. И до меня. И до моих причиндалов.

Постояв немного, Диана шагает в мою сторону. У нее нет никакой цели, и мне это понятно.

Пророчество, о котором я даже не знал, исполнилось. Мы встретились, хотя быть такого не могло по определению. Слишком мала вероятность. Но если я стал божеством, то мне должно быть подвластно чудо.

Ее рот раскрыт. Глаза превращены в ярко-голубые стеклянные шарики. Нас разделяет всего лишь метр-полтора – я сам делаю несколько шагов в ее сторону. Мне видны затылки проходящих людей. Мне слышны разговоры и смех. Шум автомобильного движения.