© Владимир Анатольевич Шелест, 2025
ISBN 978-5-0067-4846-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Почти или всё сказано,
загадано – но не сделано…
Пусть звезды для нас разные,
снега – одинаково белые.
Пушинки свидания: дунь – и нет,
снежинки сомнений – кругом зима.
Твое любование – лунный свет.
Мое любование – ты сама.
1996
Свет погас. Так непривычно тихо
стало в мире. В пламени свечей
отразился столик – книгочей
отставной (теперь в фаворе – игры,
или сводки свежих новостей).
А на нём – заброшенная книга.
И внезапно, из резных теней —
отражений бойкого огня —
возникают, начиная праздник,
персонажи позабытых сказок.
Во главе таинственных процессий
короли, их свита. Не понять,
есть ли там прекрасная принцесса,
и дождётся ли она меня.
Смеёшься? Забавно. Взлетаешь? Летай.
Цветёшь? Это славно. Давай, расцветай.
Витаешь и таешь, как ветер и свет.
И с неба бросаешь улыбок букет.
Весенний твой запах пьянит новизной.
Дорога – на запад, но мысли – с тобой.
Не знаю, как часто твой солнечный бег
позволит встречаться нам в этой судьбе.
А если и даже – уже никогда,
то буду на страже, как верный солдат.
Улыбку – в петлицу, как яркий цветок.
А нежность – как птицу, опять – на восток!
Привет, привет, любовь моя.
Ты – свет в душе моей. А я?
В твоей душе какие части
я занимаю, слева, справа?
Тревогу приношу, иль счастье
я по привычке, иль по праву?
Мы – инь и ян. Мы – чет и нечет.
Мы – ожиданье новой встречи.
Восходил к тебе беспечно,
словно колос дикой ржи,
потому что бесконечность
не нуждается во лжи.
Захотел тебе открыться,
но пришла колдунья – ночь,
захотел потом забыться,
да тебя забыть невмочь.
И разглядывал с надеждой —
вдруг не то же, что всегда,
Захотел спросить, но прежде
ты уже сказала – да!
Я прихожу к тебе.
Мы закрываем шторы.
Спят за окном небес
знаки и визитёры:
снежные вихри зим,
ветви слепых растений,
бешеный ритм грозы,
листьев разгул осенний,
звёзды, дожди, ветра,
путь, бесконечно млечный…
Всё до тебя – мираж.
Всё от тебя – вечность.
Это девственно нежное лето
Это девственно нежное лето,
этой девочки снежное тело.
Не понятно – одета – раздета,
но в обьятья летела – летела!
И в полёте уже забывала,
что до этого сделать хотела,
и в любимых руках застывала,
и куда – то летела, летела!
Будешь на моих шелках – лилией.
Будешь на моих руках – инеем.
Будешь на моих щеках – линией.
Будешь на моих губах – именем.
Будешь ты в моих глазах – бликами.
Будешь ты в моих ветвях – листьями.
Будешь ты в моих ночах – криками.
Будешь ты в моих словах – истиной.
Будешь ты в моих мечтах в час ночной,
Будешь ты – мой гнев и страх в час разлук.
Будишь ты в моих стихах мир иной.
Будишь ты в моих мирах непокой.
Ты завтра ускользнёшь из рук в моря
своей судьбы, как золотая рыбка,
а мне останется твердить «моя»,
не зная – кто. Лишь память и улыбка,
и твой печальный взгляд, и солнца свет,
и сожаленье, что играли в прятки,
но не нашли ещё с тобой ответ,
и не нырнули в омут без оглядки.
Признаюсь честно – я тебя хочу.
Сегодня. Срочно. Ну скажи: «Согласна».
Закроем шторы и зажжём свечу.
И будь что будет.
Будет всё прекрасно!
Когда так хочется поплакать,
когда просвета не видать,
вдруг солнца луч кошачьей лапой
погладит: горе – не беда…
И улыбнёшься торопливо,
себе с надеждою суля,
что нынче станешь ты счастливой.
И начинаешь жить с нуля.
Приснилось, на дно мы упали
затопленными кораблями.
Беснуясь, шторма к нам тянули дрожащие руки.
Бессильно кружились, как ангелы, чайки над нами.
Бесились, не в силах достать нас, грифоны разлуки.
Звучало последнее танго страстей и желаний.
Причалы надежд разрушались от слез и от старости.
Свечами сгорали последние светлые радости…
И я, пробуждаясь, страшился ответа:
«Жила ли
любовь в этом доме когда-то, а может, меж нами
лишь чаша морская печали,
что выпили вместе до дна мы?»
Нежным плющом во сне
льнула ко мне в парадном.
Там хорошо, где нас нет.
Там ты ещё мне рада.
Боль отряхнул с души,
дверь распахнул в надежде…
Вьются в ночи плющи
сброшенною одеждой.
Песни моей мотив поник.
На мелководье плот…
Строки сложу в молитвенник,