Итак, 8 августа 1979 года мы вернулись на Родину и воссоединились наконец с родителями, со всеми родными и близкими. Это было счастье. Но, увы, жизнь, как нам всем известно, так устроена, что счастье не вечно, рано или поздно оно обрывается трагедией. Для нас такая трагедия случилась 21 марта 1982 года – после мучительной болезни скончалась моя мама.
Вспомню все, что было в нашей совместной жизни с родителями в этот счастливо-трагический, бело-черный период.
По возвращении в Москву нас ждала необустроенная, вся в щелях квартира. Сгрузили туда привезенные 23 коробки, позднее добавились 40 коробок, доставленных морским контейнером. Чего только в этих коробках не было! Помимо книг – одежда, обувь, канцпринадлежности, кухонная плитка, клей, шторы, гвозди, пустые пластиковые бутылки, стиральные порошки, салфетки, одеколоны, чистящие порошки, дезодоранты и т. д. и т. п. Как и другие советские граждане, мы привезли из-за рубежа все, что только могло пригодиться в жизни. Ведь в СССР при развитом социализме свирепствовал тотальный дефицит.
Советские магазины производили убийственное впечатление: грязные, дурнопахнущие, с убогими товарами на полупустых полках, злобными продавцами, толпами взвинченных покупателей. Приходилось приспосабливаться: толкаться в очередях, проникать в магазины с заднего хода, покупать вещи у спекулянтов.
В московской жизни нам очень помогали Натулины родители. Именно они получили контейнер с нашими вещами из Сан-Франциско, доставили его на Планетную улицу на 11-й этаж! Помогали распаковывать вещи, расставлять их, убирать квартиру. Именно они достали нам мебельные гарнитуры (в комнаты и на кухню), книжные полки, вывезли ненужное барахло на дачу. Организовав получение нами квартиры на Планетной, именно они затем способствовали ее обмену на гораздо более классную квартиру на Университетском проспекте. И именно они помогли нам переехать туда, активнейшим и эффективнейшим образом участвовали в ремонте и благоустройстве нового жилья.
Нина Антоновна всех нас, включая моих родных, лечила и обеспечивала дефицитными товарами (съестными и всеми прочими). Евгений Павлович не жалел усилий в уходе за нашей машиной, в проталкивании наших книг и статей в печать и т. д. и т. п.
Приведу пару примеров о том, какие мытарства приходилось преодолевать тестю и теще ради нас.
Самым, пожалуй, статусным товаром был тогда личный автотранспорт. Машина являлась объектом вожделений каждой советской семьи. В т. 18 уже рассказывалось, что в 1976 году Натулины родители на присланные нами из США сертификаты (валютные рубли) купили «Волгу». После окончательного возвращения из заокеанской командировки мы решили заменить свою старую машину «Волгой» следующей, усовершенствованной модели. Еще задолго до этого на всякий случай моя теща, Нина Антоновна, пробилась в очередь на «Волгу», которую можно было купить на советские рубли. Включили ее в число очередников в родной Боткинской больнице, причем как участника войны. Минуло, однако, 6 лет, а очередь все не подходила.
Я же тем временем готовил себя к роли московского водителя. Как уже отмечалось, я научился водить в США, но ездил там исключительно на автомобилях с автоматической коробкой передач. Когда во время отпуска в 1976 году попробовал проехаться на «Волге», то потерпел фиаско. Я не знал, как пользоваться педалью сцепления и менять передачи, поэтому не смог даже сдвинуть машину с места – ее трясло и мотор тут же глох. Причем, когда я проводил данный эксперимент во дворе дома родителей Натули, там появилась гаишная машина. Милиционеры сразу же обратили внимание на мои мытарства, и я с трудом избежал объяснений с ними. Больше за руль не садился. Ведь помимо всего прочего у меня тогда не было советских водительских прав.
Когда же я стал слушателем Дипломатической академии, то записался на курсы автомобилистов-любителей. Там освоил вождение «Волги», но при сдаче экзамена в ГАИ на получение водительских прав вновь вышла осечка. Меня посадили в машину со слушательницей Дипакадемии из Монголии. Ей первой предложили порулить. Она вела машину откровенно плохо, неуверенно, дрожащими руками. Но гаишник ее аттестовал. Затем настала моя очередь. У меня за плечами были тысячи и тысячи миль за рулем в США, в том числе на сложнейших горных трассах. Здесь я двигался по пустынной улочке. Подъехал к перекрестку. Он был свободен, лишь в отдалении маячил «Москвич». Я проехал перекресток, а гаишник тут же заявил: «Не пропустили встречный транспорт, имеющий преимущество! Придется пересдавать экзамен!» Смешно, но делать было нечего. Сдал на права со второго раза.