Глава 1
.
Обреченная Точка
Холодный, безвоздушный мрак за иллюминатором орбитальной станции "Нептун-7" был абсолютным. Здесь, на задворках Солнечной системы, за орбитой ледяного гиганта, Солнце выглядело лишь яркой звездой, а Земля – невидимой пылинкой в бездне. Но на сенсорном дисплее перед доктором Элайей Торном она горела тревожным оранжево-красным пятном. Сводка данных непрерывно лилась по краю экрана: "Атм. комп.: CH4↑ 18%, H2S↑ 7%, O2↓ 14%… Биомасса океан. ↓92.7%… Темп. ср. глоб. +8.2°C… Зона Затопления N-Boston: статус CRITICAL".
Элайя стоял неподвижно, его худое, аскетичное лицо отражалось в темном стекле иллюминатора, сливаясь с мраком космоса. В руке он сжимал холодный металлический медальон – единственную личную вещь в его строгой, функциональной каюте. На потертой поверхности угадывались черты: улыбка Лиры, серьезные глаза маленькой Миры. Жена и дочка погибли три года назад в Нью-Бостонской Зоне Затопления, когда внезапный подъем уровня океана и ураган шестой категории смели их убежище с лица земли. Он должен был быть там. Он мог их спасти, если бы не задержался в лаборатории, гоняясь за очередным коэффициентом эффективности для "Проекта Левиафан". С тех пор вина была его постоянным спутником, холодным и тяжелым, как свинец в желудке. Она же была и топливом.
– Последняя надежда, – прошептал он хрипло в тишине каюты. Надежда не для него, а для тех, кто еще цеплялся за жизнь в герметичных бункерах и куполах внизу, на Земле. Для Каи. Для человечества, которое медленно, мучительно задыхалось. "Левиафан" и был этой надеждой. Квантовый двигатель мгновенного перемещения. Не червоточины, не искривление пространства – чистый, мгновенный скачок за счет управляемой декогеренции квантовых состояний на макроуровне. Теоретически – путь к звездам, к новым мирам, пока Земля окончательно не стала братской могилой. Практически – горстка безумных формул, титановый корпус в доке станции и море нерешенных проблем. И их последний шанс был здесь, в ледяной пустоте у Нептуна, вдали от политики гибнущей Земли.
Резкий стук в дверь вырвал его из мрачных раздумий. Элайя сунул медальон в карман комбинезона, стер с лица следы момента душевной слабости.
– Войдите.
Дверь отъехала, пропуская Кайю Варгас. Ее темные волосы были стянуты в плотный хвост на затылке, подчеркивая резкие, умные черты лица. В глазах – усталость, но не сломленность. Генетик, кибернетик, лучший – и, пожалуй, единственный – друг Элайи на этой заброшенной орбите. В руках она держала планшет, экран которого светился тревожными графиками.
– Элайя. Совещание через пять минут. И… ты должен увидеть это сейчас.
Голос Каи был ровным, профессиональным, но Элайя уловил подспудную ноту напряжения.
Он взял планшет. На экране – трехмерная модель квантовой матрицы двигателя "Левиафан". Сотни силовых линий, обычно упорядоченных в сложную гармонию, сейчас пульсировали хаотично, образуя опасные узлы нестабильности. Красные предупреждения мигали по краям: "Критическая флуктуация в секторе Тета-7", "Риск каскадного коллапса при инициации".
– Седьмая серия тестов на симуляторе, – пояснила Кая, указывая на особенно яркий узел нестабильности. – Матрица не выдерживает пиковых нагрузок при моделировании прыжка к Тау Кита. Дистанция двенадцать световых лет – это на порядок выше расчетной стабильности матрицы! Вероятность критического сбоя – восемьдесят семь процентов. Элайя, это не просто риск. Это гарантированный разрыв когерентности на макроуровне. Последствия… мы даже не можем их полностью смоделировать. В лучшем случае – локальный коллапс пространства вокруг станции. В худшем…
– В худшем – мы получим сингулярность размером с астероид? – закончил за нее Элайя, его голос звучал удивительно спокойно. Он отдал планшет. – Я знаю риски, Кая. Мы знали о них с самого начала.
– Но не такие цифры! – в голосе Каи прорвалось отчаяние. – Раньше это были теоретические тридцать-сорок процентов. Мы думали, сможем её стабилизировать! Седьмая серия… Элайя, матрица фундаментально нестабильна. Нам нужны месяцы, может быть, годы, чтобы пересчитать базовые алгоритмы, перенастроить…