© 2022, Tania Garcia
© Penguin Random House Grupo Editorial S.A., 2022
© О. Мургина, перевод на русский язык, 2025
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025
* * *
Моим детям, Уриэлю и Гадее. Мне не хватает слов, чтобы описать, насколько я вас люблю. Но, несмотря на это, ваша любовь к самим себе должна быть в тысячу раз сильнее, чем моя.
Себе, семнадцатилетней. Мне жаль, что я не заботилась о тебе так, как было бы нужно. Как видишь, никогда не поздно.
Всем моим читателям за то, что вы всегда со мной.
– Мамочка, а ты уже начала писать книжку, о которой мне рассказывала? – спросила моя четырехлетняя дочь, глядя, как я лихорадочно печатаю что-то на компьютере, почти не моргая.
– Да, дорогая! Помнишь, о чем мы вчера с тобой говорили? – ответила я, повернувшись к ней, целуя в щечку и усаживая к себе на колени.
– Да, помню! Это чтобы девочек и мальчиков больше любили, да?
– Ну, – сказал вдруг ее девятилетний брат, который вырезал что-то из бумаги и внимательно слушал нас, – это чтобы они сами научились себя любить, потому что никто не будет любить тебя больше тебя самой.
– Мамочка и папочка тоже любят меня, – сказала дочка, загрустив.
– Конечно! Из-за того, что они нас любят, мы учимся любить себя больше всех, а когда мы любим себя сильно-сильно, научаемся любить и других. И другие начинают любить нас такими, какие мы есть.
Эту книгу лучше и не опишешь. Желаю вам, чтобы эта книга нашла ключик к вашим сердцам и к сердцам ваших детей, чтобы она привела вас прямиком к настоящей свободе и безусловной любви к себе.
Все детство, юность и часть уже взрослой жизни у меня была низкая самооценка. Я себя не любила, не ценила, не уважала и уж тем более не считала, что я чего-то там заслуживаю. Я не чувствовала близким человека, который жил во мне, не уважала и не заботилась о нем.
Когда мне было семь лет, врачи обнаружили у меня проблему, связанную с процессом роста: мои гормоны работали активнее, чем нужно, и, если не предпринять никаких мер, уже вот-вот должны были начаться менструации. Все это могло привести к последствиям, плачевным для моего развития. Тогда меня включили в пилотную программу, в рамках которой каждый месяц должны были делать мне уколы гормонов, пока не исполнится двенадцать лет. Когда уколы делать перестали, менструации начались как ни в чем не бывало. Однако на протяжении всего курса лечения я себя чувствовала очень странно. И не только из-за того, что мне приходилось постоянно ходить к врачу и зависеть от этих гормонов, чтобы со мной все было в порядке, но и потому, что я была вчетверо выше девочек моего возраста. Кроме того, волосы, уже появившиеся у меня на теле, каким-то магическим образом с каждым месяцем все больше исчезали, поворачивая вспять мой пубертат, к которому я тогда уже успела привыкнуть и должна была заново привыкать уже несколько лет спустя. Все это, конечно, влияло на мои отношения с самой собой.
По этой причине надо мной всегда издевались в школе. Вначале дразнили «коалой», затем появились и другие эпитеты: уродина, толстуха, лошадь, кабаниха, кроманьонка… Учителя тоже присоединились к обзываниям. И да – это то, к чему ты в итоге привыкаешь, чем ты живешь, такая же часть жизни, как еда или сон. Конечно, ты тоже начинаешь в это верить, и это так невыносимо больно, что ты даже уже думаешь, что все это правда. Что раз тебе так говорят, то так и есть, что ты обречена быть никем. Или быть девочкой для битья, получая оплеухи каждый раз, когда до тебя снисходят.
Будучи подростком, я решила радикально изменить свою жизнь и сменить школу, круг друзей, поменять обстановку… Но через некоторое время я столкнулась с точно такой же ситуацией: у меня появились прекрасные друзья, но параллельно – такие же издевательства, как и раньше, даже еще хуже: с рисунками на моей парте, обзываниями на улице, оскорблениями моих близких, преследованиями и т. д. Моя первая юношеская любовь – парень, которого я считала своим лучшим другом, – решил прекратить все наши отношения, даже дружеские, потому что – ну как это его подружка или девушка могла быть уродиной? Что скажут другие? Это чуть не убило меня, по крайней мере, именно так я себя чувствовала. Это была не просто боль от потери важного человека, это были ежедневные издевательства, ежечасные и повсеместные, которые, надо сказать, продолжались до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать два года.