Вестон
Тремя месяцами ранее
Небо плачет. Мелким бисером капли скатываются по щекам, скрывая слезы. Бросает в дрожь – я вымок до нитки. Стою, словно в ступоре, не в силах пошевелиться, и только ветер качает меня в своих руках.
Что я натворил?
Все случилось так быстро. В голове мелькают обрывки воспоминаний. Какой же я идиот! Пальцы крепко сжимают клюшку, с губ срывается нервный смешок. Посмешище. И с чего я взял, что сам выпутаюсь? Нет, у меня не было ни единого шанса. Я попытался и потерпел поражение. Что ж… Надо было послушать Билла. Черт, черт, черт…
Под проливным дождем темные лужи покрываются рябью. На горизонте зреет буря: ветер становится все сильнее. А я не двигаюсь с места. Губы разомкнулись в беззвучном стоне. За стеной дождя мерцают красно-синие огоньки. Вой ветра заглушает шум сирен. По телу пробегает волна мурашек. Мне страшно. Кто-то вызвал копов. Они решат, что это я, что…
Вокруг все как в тумане. Меня хватают, но я не вижу лиц. Вижу только одно – лужу крови. Она постепенно расплывается, окружая тело, лежащее на асфальте.
Только сейчас, когда на меня надевают наручники, я понимаю: мне есть что терять. Но уже слишком поздно. Меня предали, отняли все: мечты, надежды, смысл существования… Не осталось ничего, кроме уверенности, что я сделал неправильный выбор. Сегодня Красному Соколу подрезали крылья, и он разбился.
Чарли
Уже пару минут телефон вибрирует как сумасшедший.
Манила: «Шевелись, не то я приду и вытащу тебя за шиворот. Лично. Где бы ты ни была».
Сидя на крышке унитаза в университетском туалете, я равнодушно смотрю на угрожающее сообщение от своей соседки по квартире. Я знаю ее очень хорошо: она не шутит. Если она что-то обещает, значит, обязательно сделает. Она могла бы притащиться сюда с другого конца города, только чтобы исполнить свою угрозу.
Взглянув на часы, морщусь: опаздываю хуже некуда. Мы договорились встретиться в баре, она хотела познакомить меня со своими подругами… Но я ничего не могу с собой поделать, не могу просто встать и уйти. Я такая, какая есть. Что называется, горбатого могила исправит… По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания идти на эту дурацкую вечеринку. Занятия давно закончились, а я даже не зашла переодеться. Эти долгие и трудные первые дни в Вашингтонском университете только подтвердили известную мне истину: я не готова вернуться к нормальной социальной жизни. Все, чего я сейчас хочу, – это забраться в постель.
С губ срывается тяжелый вздох, и я наконец встаю, морщась от покалывания в онемевших ногах. В любом случае, если меня там не будет, мой брат Билл об этом узнает, и вот тогда меня действительно ждут проблемы. Он ясно дал понять, что если я продолжу свое затворничество, то отправлюсь к родителям. Нет, я не вернусь в Денвер. Ни за что.
Еще раз тяжело вздохнув, я пишу Маниле, что скоро буду. Так, теперь надо понять, как добраться до этого бара… Чертов лабиринт, а не город. Я в Сиэтле всего неделю и, кроме брата и его девушки – по совместительству моей соседки по квартире, никого здесь не знаю. За исключением, пожалуй, продавца в мини-маркете, который уже привык к тому, что я появляюсь в любое время суток, чтобы запастись вкуснейшим капучино с белым шоколадом.
Я иду к выходу. Хорошо, что до бара всего пара кварталов: он где-то на полпути между университетским корпусом и моей квартирой. Что ж, вот и наступил третий курс сестринского дела. Вернее, снова наступил. В Денвере после… у меня начались проблемы с учебой, и мне надо было начать все с чистого листа. Брат убедил родителей отпустить меня с ним в Сиэтл. Тогда я подумала: «Да, черт возьми, это то, что нужно!», но теперь сомневаюсь.
Через десять минут я уже вижу вывеску в цветах ирландского флага. Да, кажется, Манила упоминала ее. Оказывается, этот бар – что-то вроде штаб-квартиры университетской хоккейной команды «Хаски».
Не давая себе времени на размышления – иначе я бы точно передумала и повернула назад, – я быстро подхожу к двери и толкаю ее. Сердце колотится как сумасшедшее, и я мысленно начинаю считать. Пытаюсь остановиться, но не могу.